Неточные совпадения
На счастье Левина, старая княгиня прекратила его страдания тем, что сама
встала и посоветовала Кити итти спать. Но и тут не обошлось без нового страдания для Левина. Прощаясь с хозяйкой, Васенька опять хотел поцеловать ее
руку, но Кити, покраснев, с наивною грубостью, за которую ей потом выговаривала мать, сказала, отстраняя
руку...
И ровно в ту минуту, как середина между колесами поравнялась с нею, она откинула красный мешочек и, вжав в плечи голову, упала под вагон
на руки и легким движением, как бы готовясь тотчас же
встать, опустилась
на колена.
Она услыхала голос возвращавшегося сына и, окинув быстрым взглядом террасу, порывисто
встала. Взгляд ее зажегся знакомым ему огнем, она быстрым движением подняла свои красивые, покрытые кольцами
руки, взяла его за голову, посмотрела
на него долгим взглядом и, приблизив свое лицо с открытыми, улыбающимися губами, быстро поцеловала его рот и оба глаза и оттолкнула. Она хотела итти, но он удержал ее.
Анна испуганно оглянулась, покорно
встала и положила
руку на руку мужа.
Он взглянул
на нее умиленным, покорным взглядом, поцеловал ее
руку,
встал и молча прошелся по террасе.
Она
встала ему навстречу, не скрывая своей радости увидать его. И в том спокойствии, с которым она протянула ему маленькую и энергическую
руку и познакомила его с Воркуевым и указала
на рыжеватую хорошенькую девочку, которая тут же сидела за работой, назвав ее своею воспитанницей, были знакомые и приятные Левину приемы женщины большого света, всегда спокойной и естественной.
Увидав ее, он хотел
встать, раздумал, потом лицо его вспыхнуло, чего никогда прежде не видала Анна, и он быстро
встал и пошел ей навстречу, глядя не в глаза ей, а выше,
на ее лоб и прическу. Он подошел к ней, взял ее за
руку и попросил сесть.
— Я не верю, не верю, не могу верить этому! — сжимая пред собой свои костлявые
руки, с энергичным жестом проговорила Долли. Она быстро
встала и положила свою
руку на рукав Алексея Александровича. — Нам помешают здесь. Пойдемте сюда, пожалуйста.
Француз спал или притворялся, что спит, прислонив голову к спинке кресла, и потною
рукой, лежавшею
на колене, делал слабые движения, как будто ловя что-то. Алексей Александрович
встал, хотел осторожно, но, зацепив за стол, подошел и положил свою
руку в
руку Француза. Степан Аркадьич
встал тоже и, широко отворяя глава, желая разбудить себя, если он спит, смотрел то
на того, то
на другого. Всё это было наяву. Степан Аркадьич чувствовал, что у него в голове становится всё более и более нехорошо.
— Да, кажется, вот так: «Стройны, дескать, наши молодые джигиты, и кафтаны
на них серебром выложены, а молодой русский офицер стройнее их, и галуны
на нем золотые. Он как тополь между ними; только не расти, не цвести ему в нашем саду». Печорин
встал, поклонился ей, приложив
руку ко лбу и сердцу, и просил меня отвечать ей, я хорошо знаю по-ихнему и перевел его ответ.
Я с трепетом ждал ответа Грушницкого; холодная злость овладела мною при мысли, что если б не случай, то я мог бы сделаться посмешищем этих дураков. Если б Грушницкий не согласился, я бросился б ему
на шею. Но после некоторого молчания он
встал с своего места, протянул
руку капитану и сказал очень важно: «Хорошо, я согласен».
Татьяна то вздохнет, то охнет;
Письмо дрожит в ее
руке;
Облатка розовая сохнет
На воспаленном языке.
К плечу головушкой склонилась.
Сорочка легкая спустилась
С ее прелестного плеча…
Но вот уж лунного луча
Сиянье гаснет. Там долина
Сквозь пар яснеет. Там поток
Засеребрился; там рожок
Пастуший будит селянина.
Вот утро:
встали все давно,
Моей Татьяне всё равно.
Хотя мне в эту минуту больше хотелось спрятаться с головой под кресло бабушки, чем выходить из-за него, как было отказаться? — я
встал, сказал «rose» [роза (фр.).] и робко взглянул
на Сонечку. Не успел я опомниться, как чья-то
рука в белой перчатке очутилась в моей, и княжна с приятнейшей улыбкой пустилась вперед, нисколько не подозревая того, что я решительно не знал, что делать с своими ногами.
Карл Иваныч одевался в другой комнате, и через классную пронесли к нему синий фрак и еще какие-то белые принадлежности. У двери, которая вела вниз, послышался голос одной из горничных бабушки; я вышел, чтобы узнать, что ей нужно. Она держала
на руке туго накрахмаленную манишку и сказала мне, что она принесла ее для Карла Иваныча и что ночь не спала для того, чтобы успеть вымыть ее ко времени. Я взялся передать манишку и спросил,
встала ли бабушка.
Из заросли поднялся корабль; он всплыл и остановился по самой середине зари. Из этой дали он был виден ясно, как облака. Разбрасывая веселье, он пылал, как вино, роза, кровь, уста, алый бархат и пунцовый огонь. Корабль шел прямо к Ассоль. Крылья пены трепетали под мощным напором его киля; уже
встав, девушка прижала
руки к груди, как чудная игра света перешла в зыбь; взошло солнце, и яркая полнота утра сдернула покровы с всего, что еще нежилось, потягиваясь
на сонной земле.
Остались: один хмельной, но немного, сидевший за пивом, с виду мещанин; товарищ его, толстый, огромный, в сибирке [Сибирка — верхняя одежда в виде короткого сарафана в талию со сборками и стоячим воротником.] и с седою бородой, очень захмелевший, задремавший
на лавке, и изредка, вдруг, как бы спросонья, начинавший прищелкивать пальцами, расставив
руки врозь, и подпрыгивать верхнею частию корпуса, не
вставая с лавки, причем подпевал какую-то ерунду, силясь припомнить стихи, вроде...
Она сидела, облокотясь
на столик и закрыв лицо
руками, но, увидев Раскольникова, поскорей
встала и пошла к нему навстречу, точно ждала его.
Раскольников отдал перо, но, вместо того чтоб
встать и уйти, положил оба локтя
на стол и стиснул
руками голову.
Он сидел
на диване, свесив вниз голову, облокотясь
на колени и закрыв
руками лицо. Нервная дрожь продолжалась еще во всем его теле. Наконец он
встал, взял фуражку, подумал и направился к дверям.
Опять он закрыл
руками лицо и склонил вниз голову. Вдруг он побледнел,
встал со стула, посмотрел
на Соню, и, ничего не выговорив, пересел машинально
на ее постель.
Свидригайлов
встал, заслонил
рукою свечку, и
на стене тотчас же блеснула щелочка; он подошел и стал смотреть.
Слушай внимательно: и дворник, и Кох, и Пестряков, и другой дворник, и жена первого дворника, и мещанка, что о ту пору у ней в дворницкой сидела, и надворный советник Крюков, который в эту самую минуту с извозчика
встал и в подворотню входил об
руку с дамою, — все, то есть восемь или десять свидетелей, единогласно показывают, что Николай придавил Дмитрия к земле, лежал
на нем и его тузил, а тот ему в волосы вцепился и тоже тузил.
На кожаном диване полулежала дама, еще молодая, белокурая, несколько растрепанная, в шелковом, не совсем опрятном платье, с крупными браслетами
на коротеньких
руках и кружевною косынкой
на голове. Она
встала с дивана и, небрежно натягивая себе
на плечи бархатную шубку
на пожелтелом горностаевом меху, лениво промолвила: «Здравствуйте, Victor», — и пожала Ситникову
руку.
Базаров, который
встал было навстречу Павлу Петровичу, присел
на край стола и скрестил
руки.
В дверях буфетной
встала Алина, платье
на ней было так ослепительно белое, что Самгин мигнул; у пояса — цветы, гирлянда их спускалась по бедру до подола,
на голове — тоже цветы, в
руках блестел веер, и вся она блестела, точно огромная рыба. Стало тихо, все примолкли, осторожно отодвигаясь от нее. Лютов вертелся, хватал стулья и бормотал...
Когда Клим, с ножом в
руке, подошел вплоть к ней, он увидал в сумраке, что широко открытые глаза ее налиты страхом и блестят фосфорически, точно глаза кошки. Он, тоже до испуга удивленный ею, бросил нож, обнял ее, увел в столовую, и там все объяснилось очень просто: Варвара плохо спала, поздно
встала, выкупавшись, прилегла
на кушетке в ванной, задремала, и ей приснилось что-то страшное.
Лидия
встала и пригласила всех наверх, к себе. Клим задержался
на минуту у зеркала, рассматривая прыщик
на губе. Из гостиной вышла мать; очень удачно сравнив Инокова и Сомову с любителями драматического искусства, которые разыгрывают неудачный водевиль, она положила
руку на плечо Клима, спросила...
Ему протянули несколько шапок, он взял две из них, положил их
на голову себе близко ко лбу и, придерживая
рукой, припал
на колено. Пятеро мужиков, подняв с земли небольшой колокол, накрыли им голову кузнеца так, что края легли ему
на шапки и
на плечи, куда баба положила свернутый передник. Кузнец закачался, отрывая колено от земли,
встал и тихо, широкими шагами пошел ко входу
на колокольню, пятеро мужиков провожали его, идя попарно.
«Мама, а я еще не сплю», — но вдруг Томилин, запнувшись за что-то, упал
на колени, поднял
руки, потряс ими, как бы угрожая, зарычал и охватил ноги матери. Она покачнулась, оттолкнула мохнатую голову и быстро пошла прочь, разрывая шарф. Учитель, тяжело перевалясь с колен
на корточки,
встал, вцепился в свои жесткие волосы, приглаживая их, и шагнул вслед за мамой, размахивая
рукою. Тут Клим испуганно позвал...
Таисья тоже
встала, но пошатнулась, снова опустилась
на стул, а с него мягко свалилась
на пол. Два-три голоса негромко ахнули, многие «взыскующие града» привстали со стульев, Захарий согнулся прямым углом, легко, как подушку, взял Таисью
на руки, понес к двери; его встретил возглас...
Он
встал и начал быстро пожимать
руки сотрапезников, однообразно кивая каждому гладкой головкой, затем, высоко вскинув ее, заложив одну
руку за спину, держа в другой часы и глядя
на циферблат, широкими шагами длинных ног пошел к двери, как человек, совершенно уверенный, что люди поймут, куда он идет, и позаботятся уступить ему дорогу.
Самгин глубоко вдыхал сыроватый и даже как будто теплый воздух, прислушиваясь к шороху снега, различая в нем десятки и сотни разноголосых, разноречивых слов. Сзади зашумело; это Лютов,
вставая, задел
рукою тарелку с яблоками, и два или три из них шлепнулись
на пол.
Безбедов
встал на ноги, пошатнулся, взмахнул
руками, он как будто не слышал последних слов Самгина, он стал говорить тише, но от этого речь его казалась Климу еще более кипящей, обжигающей.
Он попробовал приподняться со стула, но не мог, огромные сапоги его точно вросли в пол. Вытянув
руки на столе, но не опираясь ими, он еще раз попробовал
встать и тоже не сумел. Тогда, медленно ворочая шеей, похожей
на ствол дерева, воткнутый в измятый воротник серого кафтана, он, осматривая людей, продолжал...
— Ага! — сердито вскричал Варавка и, вскочив
на ноги, ушел тяжелой, но быстрой походкой медведя. Клим тоже
встал, но мать, взяв его под
руку, повела к себе, спрашивая...
Варвара утомленно закрыла глаза, а когда она закрывала их, ее бескровное лицо становилось жутким. Самгин тихонько дотронулся до
руки Татьяны и, мигнув ей
на дверь,
встал. В столовой девушка начала расспрашивать, как это и откуда упала Варвара, был ли доктор и что сказал. Вопросы ее следовали один за другим, и прежде, чем Самгин мог ответить, Варвара окрикнула его. Он вошел, затворив за собою дверь, тогда она, взяв
руку его, улыбаясь обескровленными губами, спросила тихонько...
Он
встал, наклонился, вытянул шею, волосы упали
на лоб,
на щеки его; спрятав
руки за спину, он сказал, победоносно посмеиваясь...
В двери
встала Фелицата, сложив
руки на груди так, как будто она уже умерла и положена в гроб.
— Пушка — инструмент, кто его в
руки возьмет, тому он и служит, — поучительно сказал Яков, закусив губу и натягивая
на ногу сапог; он
встал и, выставив ногу вперед, критически посмотрел
на нее. — Значит, против нас двинули царскую гвардию, при-виле-ги-ро-ванное войско, — разломив длинное слово, он усмешливо взглянул
на Клима. — Так что… — тут Яков какое-то слово проглотил, — так что, любезный хозяин, спасибо и не беспокойтесь: сегодня мы отсюда уйдем.
Но Самгин уже не слушал его замечаний, не возражал
на них, продолжая говорить все более возбужденно. Он до того увлекся, что не заметил, как вошла жена, и оборвал речь свою лишь тогда, когда она зажгла лампу. Опираясь
рукою о стол, Варвара смотрела
на него странными глазами, а Суслов,
встав на ноги, оправляя куртку, сказал, явно довольный чем-то...
Кутузов, сняв пиджак, расстегнув жилет, сидел за столом у самовара, с газетой в
руках, газеты валялись
на диване,
на полу, он
встал и, расшвыривая их ногами, легко подвинул к столу тяжелое кресло.
Он
встал, шагнул к дивану, вытянув
руки вперед, как слепой, бросился
на него, точно в воду, лег и забормотал...
— Мы знакомы, — сказал Самгин, подходя к Томилину, — не
вставая, облизывая губы, Степан Томилин поднял
на Самгина рыжие зрачки, медленно и важно поднял
руку и недоверчиво спросил...
Вскрикивая, он черпал горстями воду, плескал ее в сторону Марины, в лицо свое и
на седую голову. Люди
вставали с пола, поднимая друг друга за
руки, под мышки, снова становились в круг, Захарий торопливо толкал их, устанавливал, кричал что-то и вдруг, закрыв лицо ладонями, бросился
на пол, — в круг вошла Марина, и люди снова бешено, с визгом, воем, стонами, завертелись, запрыгали, как бы стремясь оторваться от пола.
Гриша, когда жил там, присмотрелся к нему и стал при каждой встрече
вставать пред ним
на руки, вверх ногами.
Судорожным движением всего тела Клим отполз подальше от этих опасных
рук, но, как только он отполз,
руки и голова Бориса исчезли,
на взволнованной воде качалась только черная каракулевая шапка, плавали свинцовые кусочки льда и
вставали горбики воды, красноватые в лучах заката.
Из переулка шумно вывалилось десятка два возбужденных и нетрезвых людей. Передовой, здоровый краснорожий парень в шапке с наушниками, в распахнутой лисьей шубе, надетой
на рубаху без пояса,
встал перед гробом, широко расставив ноги в длинных, выше колен, валенках, взмахнул
руками так, что рубаха вздернулась, обнажив сильно выпуклый, масляно блестящий живот, и закричал визгливым, женским голосом...
— Что ж? И
на этом — спасибо! — сказал Лютов, помогая невесте
встать. Она взяла его под
руку.
Рядом с Климом
встал, сильно толкнув его, человек с круглой бородкой, в поддевке
на лисьем мехе, в каракулевой фуражке; держа
руки в карманах поддевки, он судорожно встряхивал полы ее, точно собираясь подпрыгнуть и взлететь
на воздух, переступал с ноги
на ногу и довольно громко спрашивал...
Дронов повернулся
на стуле, оглядываясь, глаза его поймали очки Самгина, он
встал, протянул старому приятелю
руку, сказал добродушно, с явным удовольствием...