Неточные совпадения
Он с улыбкой сел против нее, взял пульс и опять стал делать скучные
вопросы. Она отвечала ему и вдруг, рассердившись,
встала.
Аркадий Иванович
встал, засмеялся, поцеловал невесту, потрепал ее по щечке, подтвердил, что скоро приедет, и, заметив в ее глазах хотя и детское любопытство, но вместе с тем и какой-то очень серьезный, немой
вопрос, подумал, поцеловал ее в другой раз и тут же искренно подосадовал в душе, что подарок пойдет немедленно на сохранение под замок благоразумнейшей из матерей.
Авдотья Романовна то садилась к столу и внимательно вслушивалась, то
вставала опять и начинала ходить, по обыкновению своему, из угла в угол, скрестив руки, сжав губы, изредка делая свой
вопрос, не прерывая ходьбы, задумываясь.
Она
встала, встряхнув платье, пошла в угол, и оттуда Самгин услыхал ее
вопрос...
«Взвешивает, каким товаром выгоднее торговать», — сообразил Самгин,
встал и шумно притворил дверь кабинета, чтоб не слышать раздражающий голос письмоводителя и деловитые
вопросы жены.
Варвара утомленно закрыла глаза, а когда она закрывала их, ее бескровное лицо становилось жутким. Самгин тихонько дотронулся до руки Татьяны и, мигнув ей на дверь,
встал. В столовой девушка начала расспрашивать, как это и откуда упала Варвара, был ли доктор и что сказал.
Вопросы ее следовали один за другим, и прежде, чем Самгин мог ответить, Варвара окрикнула его. Он вошел, затворив за собою дверь, тогда она, взяв руку его, улыбаясь обескровленными губами, спросила тихонько...
— XIX век — век пессимизма, никогда еще в литературе и философии не было столько пессимистов, как в этом веке. Никто не пробовал поставить
вопрос: в чем коренится причина этого явления? А она — совершенно очевидна: материализм! Да, именно — он! Материальная культура не создает счастья, не создает. Дух не удовлетворяется количеством вещей, хотя бы они были прекрасные. И вот здесь — пред учением Маркса
встает неодолимая преграда.
Он не забыл о том чувстве, с которым обнимал ноги Лидии, но помнил это как сновидение. Не много дней прошло с того момента, но он уже не один раз спрашивал себя: что заставило его
встать на колени именно пред нею? И этот
вопрос будил в нем сомнения в действительной силе чувства, которым он так возгордился несколько дней тому назад.
Клим Иванович Самгин продолжал говорить. Он выразил — в форме
вопроса — опасение: не пойдет ли верноподданный народ, как в 904 году, на Дворцовую площадь и не
встанет ли на колени пред дворцом царя по случаю трехсотлетия.
Самгин
встал, вышел из барака, пошел по тропе вдоль рельс, отойдя версты полторы от станции, сел на шпалы и вот сидел, глядя на табор солдат, рассеянный по равнине. Затем
встал не легкий для Клима Ивановича
вопрос: кто более герой — поручик Петров или Антон Тагильский?
Но этот
вопрос почему-то не потребовал решения, может быть, потому, что в памяти
встала фигура Тоси, ее бюст, воинственно приподнятый сарафаном.
Она
встала, вышла в магазин, и там тяжело зазвучали строгие ее
вопросы...
Этот интересный
вопрос тотчас же и с небывалой остротой
встал пред ним, обращаясь к нему, и Клим Иванович торопливо нашел ответ...
Перед ним была Софья: играя, он видел все ее, уже с пробудившимися страстями, страдающую и любящую — и только дошло до
вопроса: «кого?» — звуки у него будто оборвались. Он
встал и открыл форточку.
Пустой, не наполненный день, вечер — без суеты, выездов, театра, свиданий — страшен. Тогда проснулась бы мысль, с какими-нибудь докучливыми
вопросами, пожалуй, чувство, совесть,
встал бы призрак будущего…
— Это… это — самый насущный
вопрос, который только есть! — раздражительно проговорил он и быстро
встал с места.
После размена учтивостей губернатор
встал и хотел было уходить, но адмирал предложил еще некоторые
вопросы.
Корейцы увидели образ Спасителя в каюте; и когда, на
вопрос их: «Кто это», успели кое-как отвечать им, они
встали с мест своих и начали низко и благоговейно кланяться образу. Между тем набралось на фрегат около ста человек корейцев, так что принуждены были больше не пускать. Долго просидели они и наконец уехали.
Все
встали, и старшина, переминаясь с ноги на ногу, откашлялся и прочел
вопросы и ответы. Все судейские: секретарь, адвокаты, даже прокурор выразили удивление.
И чем дальше я думаю на эту тему, предо мной все неотвязнее
встает один
вопрос…
— Видит Бог, невольно. Все не говорил, целую жизнь не говорил словоерсами, вдруг упал и
встал с словоерсами. Это делается высшею силой. Вижу, что интересуетесь современными
вопросами. Чем, однако, мог возбудить столь любопытства, ибо живу в обстановке, невозможной для гостеприимства.
— Мы, однако, так и начали с вами первоначально, — отозвался, все продолжая смеяться, Николай Парфенович, — что не стали сбивать вас
вопросами: как вы
встали поутру и что скушали, а начали даже со слишком существенного.
Именно закончу просьбой: разучитесь вы, господа, этой казенщине допроса, то есть сперва-де, видите ли, начинай с чего-нибудь мизерного, с ничтожного: как, дескать,
встал, что съел, как плюнул, и, «усыпив внимание преступника», вдруг накрывай его ошеломляющим
вопросом: «Кого убил, кого обокрал?» Ха-ха!
— Да, — ответил машинально Митя, рассеянно посмотрел на свои руки и тотчас забыл про них и про
вопрос Фени. Он опять погрузился в молчание. С тех пор как вбежал он, прошло уже минут двадцать. Давешний испуг его прошел, но, видимо, им уже овладела вполне какая-то новая непреклонная решимость. Он вдруг
встал с места и задумчиво улыбнулся.
Я не знал, что отвечать на ее
вопрос. «Арина!» — закричал издали мельник. Она
встала и ушла.
Наконец
встали из-за стола; гости уехали, и Григорий Иванович дал волю смеху и
вопросам.
Но я сознавал, что надежды нет, что все кончено. Я чувствовал это по глубокой печали, разлитой кругом, и удивлялся, что еще вчера я мог этого не чувствовать, а еще сегодня веселился так беспечно… И в первый раз
встал перед сознанием
вопрос: что же теперь будет с матерью, болезненной и слабой, и с нами?..
И в душе
встают невольно тревожные
вопросы: хватит ли силы?..
— Запомню, Вениамин Васильевич, — ответил я с волнением и затем, по внезапному побуждению, поднял на него глаза, но не решился высказать вставший в уме
вопрос. Он, вероятно, понял, потянулся в кресле и быстро
встал на ноги.
Отсюда, наконец, вытекали инстинктивные потуги детской мысли, отражавшиеся на лице болезненным
вопросом. Эти наследственные, но не тронутые в личной жизни «возможности» световых представлений
вставали, точно призраки, в детской головке, бесформенные, неясные и темные, вызывая мучительные и смутные усилия.
Я взглянул на часы и увидел, что было только три с половиной часа утра. Тогда я спросил, зачем все
встали так рано. На этот
вопрос Ноздрин сказал мне, что наш проводник зачем-то разбудил их и велел поскорее укладывать нарты. Наконец, я узнал, что случилось.
На другой день, в понедельник, к десяти часам утра, почти все жильцы дома бывшего мадам Шайбес, а теперь Эммы Эдуардовны Тицнер, поехали на извозчиках в центр города, к анатомическому театру, — все, кроме дальновидной, многоопытной Генриетты, трусливой и бесчувственной Нинки и слабоумной Пашки, которая вот уже два дня как ни
вставала с постели, молчала и на обращенные к ней
вопросы отвечала блаженной, идиотской улыбкой и каким-то невнятным животным мычанием.
Параша, смеясь, отвечала мне
вопросом: «Да зачем же ему падать?» Но у меня было готово неопровержимое доказательство: я возразил, что «сам видел, как один раз отец упал, а маменька его подняла и ему помогла
встать».
Я подробно рассказал отцу мое посещение у Засекиных. Он полувнимательно, полурассеянно слушал меня, сидя на скамье и рисуя концом хлыстика на песке. Он изредка посмеивался, как-то светло и забавно поглядывал на меня и подзадоривал меня короткими
вопросами и возражениями. Я сперва не решался даже выговорить имя Зинаиды, но не удержался и начал превозносить ее. Отец все продолжал посмеиваться. Потом он задумался, потянулся и
встал.
Я обращаю особенное ваше внимание, господа, на приведенные сейчас рубрики; мы начнем именно с них, чтобы разрешением этих
вопросов расчистить почву для более широких начинаний уже в области русской промышленности вообще, где пред нами
встанут другие
вопросы и другие задачи.
— Почему, Саша? — лукаво спросила Софья,
вставая и подходя к ней.
Вопрос этот показался матери лишним и обидным для девушки, она вздохнула и, подняв бровь, с упреком посмотрела на Софью.
Вопрос тяжело толкнул ее в грудь — перед нею
встал Рыбин, и она почувствовала себя виноватой, что сразу не заговорила о нем. Наклонясь на стуле, она подвинулась к Николаю и, стараясь сохранить спокойствие, боясь позабыть что-нибудь, начала рассказывать.
Спросите у Карпущенкова, зачем ему такое пространство земли, из которой он не извлекает никакой для себя выгоды, он, во-первых, не поймет вашего
вопроса, а во-вторых, пораздумавши маленько, ответит вам: «Что ж, Христос с ней! разве она кому в горле
встала, земля-то!» — «Да ведь нужно, любезный, устраивать тротуар, поправлять улицу перед домом, а куда ж тебе сладить с таким пространством?» — «И, батюшка! — ответит он вам, — какая у нас улица! дорога, известно, про всех лежит, да и по ней некому ездить».
Вопросы встают, но внушают болезненный страх; воспоминания плывут навстречу, но вызывают отчаяние; совесть пробуждается, но переходит в смуту.
— Да; теперь собственно насчет меня, — продолжал князь,
вставая и притворяя дверь в комнату, — насчет моего участия, — продолжал он, садясь на прежнее место, — я хочу вас спросить: совершенно ли вы изволили выкинуть из вашей головы все эти студенческие замашки, которые в сущности одни только бредни, или нет?
Вопрос этот для меня очень важен.
Очень остался доволен Н.И. Пастухов, задавал
вопросы, касающиеся описания местностей, но когда я ему рассказал все отзывы, услышанные мною о Чуркине, и много еще других подробностей, характеризующих его как шпану и воришку, Н.И. Пастухов, уже ранее нарисовавший в своем воображении будущего героя по Ринальди Ринальдино, изменился в лице, его длинные брови и волосы, каемкой окружавшие лысину,
встали — признак, что он злится.
— Вот и Ставрогин
встает, Ставрогин тоже не отвечал на
вопрос, — крикнула студентка.
— Я не
встал с первого вашего слова, не закрыл разговора, не ушел от вас, а сижу до сих пор и смирно отвечаю на ваши
вопросы и… крики, стало быть, не нарушил еще к вам уважения.
— Н-нет… Я не очень боюсь… Но ваше дело совсем другое. Я вас предупредил, чтобы вы все-таки имели в виду. По-моему, тут уж нечего обижаться, что опасность грозит от дураков; дело не в их уме: и не на таких, как мы с вами, у них подымалась рука. А впрочем, четверть двенадцатого, — посмотрел он на часы и
встал со стула, — мне хотелось бы сделать вам один совсем посторонний
вопрос.
— И труда большого нет, ежели политику как следует вести. Придет, например, начальство в департамент —
встань и поклонись; к докладу тебя потребует — явись;
вопрос предложит — ответь, что нужно, а разговоров не затевай. Вышел из департамента — позабудь. Коли видишь, что начальник по улице встречу идет, — зайди в кондитерскую или на другую сторону перебеги. Коли столкнешься с начальством в жилом помещении — отвернись, скоси глаза…
Что с ними будет? — этот
вопрос вставал перед ней назойливо и ежеминутно; но ведь ни этим
вопросом, ни даже более страшными не удержишь того, кто рвется на волю.
Представьте себе столоначальника, которому директор, под веселую руку, сказал бы: «Любезный друг! для моих соображений необходимо знать, сколько Россия может ежегодно производить картофеля — так потрудитесь сделать подробное вычисление!»
Встал ли бы в тупик столоначальник перед подобным
вопросом?
Меж тем
встала Наталья Николаевна и, много извиняясь пред мужем, что она вчера уснула во время его рассказа, начала собирать ему его обыкновенный путевой чемоданчик, но при этом была удивлена тем, что на
вопрос ее: куда сунуть табак? протопоп коротко отвечал, что он больше не курит табаку, и вслед за тем обратился к вошедшему в эту минуту дьякону.
На второй день после своего переселения Инсаров
встал в четыре часа утра, обегал почти все Кунцово, искупался в реке, выпил стакан холодного молока и принялся за работу; а работы у него было немало: он учился и русской истории, и праву, и политической экономии, переводил болгарские песни и летописи, собирал материалы о восточном
вопросе, составлял русскую грамматику для болгар, болгарскую для русских.
При появлении полиции Биче не изменила положения, лишь взглядом напомнила мне, что я не знаю ее. Теперь она
встала, ожидая
вопросов; комиссар тоже
встал, причем по выражению его лица было видно, что он признает редкость такого случая в своей практике.