Неточные совпадения
— Кто-то посылает, — ответила она, шумно вздохнув. — Вероятно — хладнокровные, а ты — хладнокровный. Ночью, там, — она махнула рукой куда-то вверх, — я
вспомнила, как ты мне рассказывал
про Игоря, как солдату хотелось зарубить его… Ты — все хорошо
заметил, значит — хладнокровный!
А все-таки как ни будем мы злы, чего не дай Бог, но как
вспомним про то, как мы хоронили Илюшу, как мы любили его в последние дни и как вот сейчас говорили так дружно и так вместе у этого камня, то самый жестокий из нас человек и самый насмешливый, если мы такими сделаемся, все-таки не
посмеет внутри себя посмеяться над тем, как он был добр и хорош в эту теперешнюю минуту!
Но его мало слушали, и отец Паисий с беспокойством
замечал это, несмотря на то, что даже и сам (если уж все
вспоминать правдиво), хотя и возмущался слишком нетерпеливыми ожиданиями и находил в них легкомыслие и суету, но потаенно,
про себя, в глубине души своей, ждал почти того же, чего и сии взволнованные, в чем сам себе не мог не сознаться.
— До сих пор одна из них, — рассказывал мне автор дневника и очевидец, — она уж и тогда-то не молода была, теперь совсем старуха, я ей накладку каждое воскресенье делаю, — каждый раз в своем блудуаре со смехом
про этот вечер говорит… «Да уж забыть пора», — как-то
заметил я ей. «И што ты…
Про хорошее лишний раз
вспомнить приятно!»
Вот уже прошло целых двадцать лет, а Родион Потапыч еще ни разу не
вспомнил про нее, да и никто в доме не
смел при нем слова пикнуть
про Татьяну.
—
Вспомни,
мол, ты, — говорю, — что в книгах
про пашпорты-то написано! Сам спас Христос истинный сказал: странна мя приимите; а какой же я буду странник, коли у меня пашпорт в руках? С пашпортом-то я к губернатору во дворец пойду! А ты не токма что пашпорт, а еще фальшивый сочиняешь!
— Много ли ты знаешь
про людей? — Но улыбнулся в бороду и, чтоб не
заметили улыбку, прикрыл её рукою; он
вспомнил, как
смело и разумно спорил Алексей с горожанами о кладбище: дрёмовцы не желали хоронить на своём погосте рабочих Артамонова. Пришлось купить у Помялова большой кусок ольховой рощи и устраивать свой погост.
Купец не спешил в Россию, а Бенни, следуя за ним, прокатал почти все свои небольшие деньги и все только удивлялся, что это за странный закал в этом русском революционере? Все он только ест, пьет,
мечет банки, режет штоссы, раздевает и одевает лореток и только между делом иногда
вспомнит про революцию, да и то
вспомнит для шутки: «А что,
мол, скажешь, как, милый барин, наша революция!»
Варвара Михайловна, утомленная сильным, хотя и радостным волнением,
заметя, что и Наташа как-то переменилась в лице, и
вспомнив про ее головную боль, поспешила приказать ей проститься с отцом и идти спать.
«Что за чудак!» — подумал господин в бекеше. Потом, как следует подивившись и вышед наконец из остолбенелого состояния, он
вспомнил про свое и начал прохаживаться взад и вперед, пристально глядя на ворота одного бесконечно-этажного дома. Начинал падать туман, и молодой человек несколько обрадовался, ибо прогулка его при тумане была незаметнее, хотя, впрочем, только какой-нибудь безнадежно весь день простоявший извозчик мог
заметить ее.
Но раз весной я пошел в сад и
заметил, что почка на тутовнике стала распускаться, и на припоре солнечном уж был лист. Я
вспомнил про семена червей и дома стал перебирать их и рассыпал попросторнее. Большая часть семечек были уже не темно-серые, как прежде, а одни были светло-серые, а другие еще светлее, с молочным отливом.
Вспомним, что говорит у Достоевского Версилов
про живую жизнь: «Я знаю только, что это должно быть ужасно простое, самое обыденное и в глаза бросающееся, ежедневное и ежеминутное, и до того простое, что мы никак не можем поверить, чтоб оно было так просто, и естественно проходим мимо вот уже многие тысячи лет, не
замечая и не узнавая».
При всем провинциальном досужестве,
про нее никто не
вспомнил ни при одной
смете.
— Я? Да, я переменилась, и я этого и не скрываю. Я всегда очень любила чтение и тогда во всех отношениях была за Толстого. Его Наташа, например! Да разве это не прелесть? Это был мой идол и мое божество! И это так увлекательно, что я не
заметила, где там излит этот весь его крайний реализм —
про эти пеленки с детскими пятнами. Что же такое? Дети мараются. Без этого им нельзя, и это не производило на меня ничего отвратительного, как на прочих. Или
вспомните потом, как у него описан этот Александр Первый.