Неточные совпадения
«Семейные
бани И. И. Домогайлова сообщают, что
в дворянском отделении устроен для мужчин душ профессора Шарко, а для дам ароматические ванны», — читал он, когда
в дверь постучали и на его крик: «
Войдите!»
вошел курчавый ученик Маракуева — Дунаев. Он никогда не бывал у Клима, и Самгин встретил его удивленно, поправляя очки. Дунаев, как всегда, улыбался, мелкие колечки густейшей бороды его шевелились, а нос как-то странно углубился
в усы, и шагал Дунаев так, точно он ожидал, что может провалиться сквозь пол.
Банные воры были сильны и неуловимы. Некоторые хозяева, чтобы сохранить престиж своих
бань, даже
входили в сделку с ворами, платя им отступного ежемесячно, и «купленные» воры сами следили за чужими ворами, и если какой попадался — плохо ему приходилось, пощады от конкурентов не было: если не совсем убивали, то калечили на всю жизнь.
У старика, целую жизнь просидевшего
в караулке, родилась какая-то ненависть вот именно к этому свистку. Ну, чего он воет, как собака? Раз, когда Слепень сладко дремал
в своей караулке, натопленной, как
баня, расщелявшаяся деревянная дверь отворилась, и, нагнувшись,
в нее
вошел Морок. Единственный заводский вор никогда и глаз не показывал на фабрику, а тут сам пришел.
Тут я
в первый раз взглянул на него попристальнее. Он был
в широком халате, почти без всякой одежды; распахнувшаяся на груди рубашка обнаруживала целый лес волос и обнаженное тело красновато-медного цвета; голова была не прибрана, глаза сонные. Очевидно, что он
вошел в разряд тех господ, которые, кроме
бани, иного туалета не подозревают. Он, кажется, заметил мой взгляд, потому что слегка покраснел и как будто инстинктивно запахнул и халат и рубашку.
Когда мы растворили дверь
в самую
баню, я думал, что мы
вошли в ад.
Вдруг он увидал Палагу: простоволосая, растрёпанная, она
вошла в калитку сада и, покачиваясь как пьяная, медленно зашагала к
бане; женщина проводила пальцами по распущенным косам и, вычёсывая вырванные волосы, не спеша навивала их на пальцы левой руки. Её лицо, бледное до синевы, было искажено страшной гримасой, глаза смотрели, как у слепой, она тихонько откашливалась и всё вертела правой рукой
в воздухе, свивая волосы на пальцы.
Молодой человек
вошел в маленькую сторожку, теплую, как
баня, от накалившейся железной маленькой печки, и поместился у притолоки.
Марья Александровна,
входя в комнаты, собиралась поздороваться с Афанасием Матвеичем гораздо мягче, но, увидев, что он из
бани и с наслаждением попивает чай, она не могла удержаться от самого горького негодования.
Он не хотел принять на себя первый взгляд Никиты и,
войдя в низенькую дверь
бани, ещё не различая брата
в темноте, спросил из-за спины Тихона дрогнувшим голосом...
Он уж обжился тут, привык и
вошел во вкус; кушал много,
в бане мылся, полнел, уже судился с обществом и с обоими заводами, и очень обижался, когда мужики не называли его «ваше высокоблагородие».
Вошли в следующую комнату,
в баню. Там тоже стоял стол. На столе большое блюдо с окороком, бутыль с водкой, тарелки, ножи, вилки.
Вернулся граф, весь красный и с мокрыми волосами, из
бани и
вошел прямо
в седьмой нумер,
в котором уже сидел кавалерист
в халате, с трубкой, с наслаждением и некоторым страхом размышлявший о том счастии, которое ему выпало на долю — жить
в одной комнате с известным Турбиным. «Ну, что, — приходило ему
в голову, — как вдруг возьмет да разденет меня, голого вывезет за заставу да посадит
в снег, или… дегтем вымажет, или просто… нет, по-товарищески не сделает…» утешал он себя.
Фленушка вышла из дому последняя, и когда
вошла в предбанник, Аксинья Захаровна с Парашей уже разделись и ушли
в баню, где Матрена полки и лавки подмывала. Настя еще раздевалась.
Очевидно, с доброю семьею Сафроныча стряслось то же самое, то есть черт забежал
в их новый дом прежде, чем они туда переехали. Иначе это не могло быть, потому что Марья Матвеевна как только
вошла в дом, так сейчас же собственною рукою поделала на всех дверях мелом кресты — и
в этой предусмотрительности не позабыла ни
бани, ни той двери, которая вела на чердак. Следовательно, ясно, что нечистой силе здесь свободного пути не было, и также ясно, что она забралась сюда ранее.
Генерал его восхитил — и
в баню; потом позвал докторов
в гости, а камердинеру велел
войти и чай подать…