Неточные совпадения
— Доктора должны писать популярные брошюры об уродствах быта. Да. Для медиков эти уродства особенно резко видимы. Одной
экономики — мало для того, чтоб внушить рабочим отвращение и ненависть к быту. Потребности рабочих примитивно низки. Жен удовлетворяет лишний гривенник заработной платы. Мало у нас людей, охваченных сознанием глубочайшего смысла социальной революции, все какие-то… механически вовлеченные в ее процесс…
— Конституция замечательно успешно способствует росту банков, так я, в качестве любителя фокусов
экономики, сочиняю разные доклады о перспективах и возможностях. Банки растут, как чирьи, сиречь — фурункулы.
Самгин знал, что промышленники, особенно москвичи, резко критикуют дворянскую политику Думы, что у Коновалова, у Рябушинских организованы беседы по вопросам
экономики и внешней политики, выступали с докладами Петр Струве и какой-то безымянный, но крупный меньшевик.
Снова вспомнилось, каким индюком держался Тагильский в компании Прейса. Вероятно, и тогда уже он наметил себе путь в сенат. Грубоватый Поярков сказал ему: «Считать — нужно, однако, не забывая, что посредством бухгалтерии революцию не сделаешь». Затем он говорил, что особенное пристрастие к цифрам обнаруживают вульгаризаторы Маркса и что Маркс не просто экономист, а основоположник научно обоснованной философии
экономики.
Невежда в генеалогии, как и в
экономике.
«Вожди молодежи», — подумал Самгин, вспомнив, как юные курсистки и студенты обожали этих людей, как очарованно слушали их речи на диспутах «Вольно-экономического общества», как влюбленно встречали и провожали их на нелегальных вечеринках, в тесных квартирах интеллигентов, которые сочувствовали марксизму потому, что им нравилось «самодовлеющее начало
экономики».
— Ну, да! А — что же? А чем иным, как не идеализмом очеловечите вы зоологические инстинкты? Вот вы углубляетесь в
экономику, отвергаете необходимость политической борьбы, и народ не пойдет за вами, за вульгарным вашим материализмом, потому что он чувствует ценность политической свободы и потому что он хочет иметь своих вождей, родных ему и по плоти и по духу, а вы — чужие!
— Не рычи! Доказано, что политика — дочь
экономики, и естественно, что он ухаживает за дочерью…
Для темы об иерархии ценностей огромное и фатальное значение имело признание
экономики предпосылкой всей человеческой жизни.
Когда остро ставится вопрос о «хлебе» (символ
экономики) для человеческого общества, то можно признать необходимой экономическую диктатуру.
И это несмотря на то, что у самого Маркса есть положительный и жизненный элемент, особенно в области
экономики.
Во втором случае случилось настоящее чудо: в середине XIX в. впервые открылась настоящая истина об историческом процессе, которая не есть только «надстройка» и отражение
экономики.
Никто не мог с достаточной отчетливостью объяснить, что хотят сказать, когда говорят, что идеология и духовная культура есть «надстройка» над
экономикой и классовым строем общества.
Свобода ограничивается не любовью, а
экономикой, которая делается всевластной.
Жизнь человеческих обществ стоит под знаком господства
экономики, техники, лживой политики, яростного национализма.
Все оценки меняются в зависимости от того, все ли определяется
экономикой и классом или действуют и духовные, моральные и интеллектуальные силы.
Экономика лишь необходимое условие и средство человеческой жизни, но не цель ее, не высшая ценность и не определяющая причина.
Было уже выяснено, что
экономика относится к средствам, а не целям жизни, и что экономический материализм основан на смешении условий с порождением ею причиной и целью.
Но он хочет воссоздать целостного человека из раздельной, автономной сферы
экономики; он находится во власти экономизма капиталистической эпохи.
Я не вижу никаких трудностей в том, чтобы признать существование буржуазного католичества, протестантства и православия, буржуазной философии и морали, но отсюда не следует делать выводы, что истина духовного творчества лежит в
экономике и что не существует духовных ценностей, не зависимых от
экономики.
В нашу эпоху тоталитарными делаются
экономика, техника, война.
Макиавеллизм в политике, капитализм в
экономике, сиентизм в науке, национализм в жизни народов, безраздельная власть техники над человеком — все это есть порождение этих автономий.
В грядущем человек овладеет
экономикой, подчинит ее себе и будет свободен.
Политика,
экономика, наука, техника, национальность и пр. не хотят знать никакого нравственного закона, никакого духовного начала, стоящего выше их сферы.
Подлинной реальностью, подлинной жизнью является борьба человека, социального человека, со стихийными силами природы и общества, т. е.
экономика.
Экономический материализм видит в
экономике первореальность, которая противополагается иллюзии сознания.
Экономика есть работа духа над материей мира, от которой зависит самое существование людей в условиях этого мира.
Остается необъясненным, каким образом материальная реальность переходит в реальность интеллектуального и духовного порядка, каким образом
экономика может перейти в познание или нравственную оценку.
Величие народа, его вклад в историю человечества, определяется не могуществом государства, не развитием
экономики, а духовной культурой.
Устарелая марксистская Zusammendruchtheorie, которая утверждает, что положение рабочих становится все хуже и хуже и вся
экономика идет к неотвратимым катастрофам, напоминает апокалиптический взрыв этого мира.
Ярким примером является определяющая роль
экономики, поразившая Маркса.
Если хотят сказать, что
экономика и классовое положение людей влияют на идеологию, на умственную и моральную и духовную жизнь, то это можно вполне признать, не будучи ни марксистом, ни материалистом.
Марксизм прав в своей критике капитализма и классовой
экономики, в обличении лжи классового сознания.
Капитализм осужден не только потому, что в нем есть моральное зло эксплуатации, но также и потому, что капиталистическая
экономика перестала быть продуктивной, мешает дальнейшему развитию производственных сил и исторической необходимостью обречена на смерть.
Энгельс даже признался в конце концов, что он и Маркс преувеличили значение
экономики.
Все остальное должно носить лишь служебный характер для
экономики, в которой видят цели жизни; наука и искусство обслуживают социальное строительство.
Экономика относится к средствам, а не целям жизни.
Да и сама
экономика не есть материя.
Он был реакция — против капиталистической
экономики.
Можно сказать, что марксизм, как явление интеллектуального порядка, связан с капиталистической
экономикой XIX века и без нее не мог бы существовать.
Менее всего
экономика может создать нового человека.
Противоречивость марксизма отчасти связана с тем, что он есть не только борьба против капиталистической индустрии, но и жертва его, жертва той власти
экономики над человеческой жизнью, которую мы видим в обществах XIX и XX века.
Маркса нужно понимать в том смысле, что он считал определяемость всей жизни человека
экономикой скорее злом прошлого, чем истиной на веки веков.
Современное упразднение «иллюзий» сознания, отрицающих первореальность
экономики, должно привести к полному крушению духовной культуры.
Но
экономика бесспорно относится к средствам, а не к целям жизни.
Нигилизм, захвативший в 60 годы часть интеллигенции, теперь перешел на народный слой, в который начало проникать элементарное просвещенство, культ естественных наук и техники, примат
экономики над духовной культурой.
Активность человека может изменить отношения людей, изменить
экономику, которая есть лишь историческое образование, по существу преходящее.
Экономика есть лишь активность людей и отношения людей.
Чтение книги Милля не увлекало меня, скоро основные положения
экономики показались очень знакомыми мне, я усвоил их непосредственно, они были написаны на коже моей, и мне показалось, что не стоило писать толстую книгу трудными словами о том, что совершенно ясно для всякого, кто тратит силы свои ради благополучия и уюта «чужого дяди».
Эта связность выражается в политике,
экономике, нравах, социальной психологии, вплоть до моды и сплетен.