Неточные совпадения
— Да так. Я дал
себе заклятье. Когда я был еще подпоручиком, раз, знаете, мы подгуляли между
собой, а ночью сделалась тревога; вот мы и вышли
перед фрунт навеселе, да уж и досталось нам, как Алексей Петрович узнал: не дай господи, как он рассердился! чуть-чуть не отдал под суд. Оно и точно: другой раз
целый год живешь, никого не
видишь, да как тут еще водка — пропадший человек!
Она поняла, что он нашел его, обрадовался своей находке и, может быть, дрожа от восторга, ревниво спрятал его у
себя от всех глаз; что где-нибудь один, тихонько от всех, он с беспредельною любовью смотрел на личико своего возлюбленного дитяти, — смотрел и не мог насмотреться, что, может быть, он так же, как и бедная мать, запирался один от всех разговаривать с своей бесценной Наташей, выдумывать ее ответы, отвечать на них самому, а ночью, в мучительной тоске, с подавленными в груди рыданиями, ласкал и
целовал милый образ и вместо проклятий призывал прощение и благословение на ту, которую не хотел
видеть и проклинал
перед всеми.
Мне казалось, что я
целый вечер
видел перед собой человека, который зашел в бесконечный, темный и извилистый коридор и ждет чуда, которое вывело бы его оттуда. С одной стороны, его терзает мысль:"А что, если мне всю жизнь суждено бродить по этому коридору?"С другой — стремление
увидеть свет само по
себе так настоятельно, что оно, даже в виду полнейшей безнадежности, нет-нет да и подскажет:"А вот, погоди, упадут стены по обе стороны коридора, или снесет манием волшебства потолок, и тогда…"
И вот теперь, скованный недугом, он
видит перед собой призраки прошлого. Все, что наполняло его жизнь, представляется ему сновидением. Что такое свобода — без участия в благах жизни? Что такое развитие — без ясно намеченной конечной
цели? Что такое Справедливость, лишенная огня самоотверженности и любви?
Потом внушается воспитываемому, что при виде всякой церкви и иконы надо делать опять то же, т. е. креститься; потом внушается, что в праздники (праздники — это дни, в которые Христос родился, хотя никто не знает, когда это было, дни, в которые он обрезался, в которые умерла богородица, в которые принесен крест, в которые внесена икона, в которые юродивый
видел видение и т. п.), в праздники надо одеться в лучшие одежды и идти в церковь и покупать и ставить там свечи
перед изображениями святых, подавать записочки и поминания и хлебцы, для вырезывания в них треугольников, и потом молиться много раз за здоровье и благоденствие царя и архиереев и за
себя и за свои дела и потом
целовать крест и руку у священника.
Он
видел перед собой огромное поприще для
целой жизни, которую он посвятит на добро, и в которой, следовательно, будет счастлив.
Он
видел наконец
перед собою ту, которая снилась ему
целые полтора года, и наяву и во сне, в продолжение долгих тяжелых ночей его болезни.
Он никогда не мог
видеть перед собою всего дела в
целом его объеме, а рассматривал его по деталям: «это, мол, если неловко, то, может быть, вот это вывезет».
Все еще, видно, я молод тогда был и не совсем хорошо ведал тех людей, посреди которых жил и действовал, и только уже теперь, отдалившись от них на
целый почти десяток лет, я
вижу их
перед собою как бы живыми, во всем их страшном и безобразном значении…
Просматривая историю человечества, мы то и дело замечаем, что самые явные нелепости сходили для людей за несомненные истины, что
целые нации делались жертвами диких суеверий и унижались
перед подобными
себе смертными, нередко
перед идиотами или сластолюбцами, которых их воображение превращало в представителей божества;
видим, что
целые народы изнывали в рабстве, страдали и умирали с голоду ради того, чтобы люди, жившие их трудами, могли вести праздную и роскошную жизнь.
Вы
видите, что
перед вами не рабочий, отбывающий свою повинность, а художник, влюбленный в самое дело, не ставящий для
себя никакой другой
цели, кроме творческого совершенства.
Мы,
видите ли, хотели
перед Европою яичницу сварить в цилиндре: вот, дескать, все корпуса на месте, а здесь сама
собой выросла
целая армия…
Теперь пора бы и перестать, но слезы все навертываются. Пускай
себе! А когда, придя домой,
увидел я тишайшую Инну Ивановну, своими дрожащими руками вытиравшую Пете носишко, вспомнил ее Павлушу — не вытерпел я и зарыдал как ребенок. Стал на колени
перед нею (в присутствии бонны, которая, впрочем, тоже плакала) и стал
целовать ее немощные старческие руки… ох, как нуждаюсь я в прощении со стороны всех честных людей, которых столько оскорблял! Да, поплакали мы все основательно, основательно.