Неточные совпадения
Глухой шум
вечернего города достигал слуха из глубины залива; иногда с
ветром по чуткой воде влетала береговая фраза, сказанная как бы на палубе; ясно прозвучав, она гасла в скрипе снастей; на баке вспыхнула спичка, осветив пальцы, круглые глаза и усы.
Теперь перед нами расстилалась равнина, покрытая сухой буро-желтой травой и занесенная снегом.
Ветер гулял по ней, трепал сухие былинки. За туманными горами на западе догорала
вечерняя заря, а со стороны востока уже надвигалась холодная темная ночь. На станции зажглись белые, красные и зеленые огоньки.
Дети играют на улице, у берега, и их голоса раздаются пронзительно-чисто по реке и по
вечерней заре; к воздуху примешивается паленый запах овинов, роса начинает исподволь стлать дымом по полю, над лесом
ветер как-то ходит вслух, словно лист закипает, а тут зарница, дрожа, осветит замирающей, трепетной лазурью окрестности, и Вера Артамоновна, больше ворча, нежели сердясь, говорит, найдя меня под липой...
Это — «Два помещика» из «Записок охотника». Рассказчик — еще молодой человек, тронутый «новыми взглядами», гостит у Мардария Аполлоновича. Они пообедали и пьют на балконе чай.
Вечерний воздух затих. «Лишь изредка
ветер набегал струями и в последний раз, замирая около дома, донес до слуха звук мерных и частых ударов, раздававшихся в направлении конюшни». Мардарий Аполлонович, только что поднесший ко рту блюдечко с чаем, останавливается, кивает головой и с доброй улыбкой начинает вторить ударам...
Так промаялись мы еще целые сутки, и только к вечеру третьего дня
ветер начал понемногу стихать. Тяжелые тучи еще продолжали свое настойчивое движение, но порой сквозь них пробивались багровые лучи заката. В темных облаках, в ослепительной белизне свежевыпавшего снега и в багрово-золотистом сиянии
вечерней зари чувствовалось приближение хорошей погоды.
Но таким ты предстал мне в час тихого мечтания, в
вечерний час, когда поля покрывались мраком, вдали замирал шум хлопотливого дня, а вблизи все было безмолвно, и лишь
ветер шелестил в листьях, и лишь жук
вечерний пролетал мимо.
Вечернее солнце порою играло на тесовой крыше и в стеклах золотыми переливами, раскрашенные резные ставни, колеблемые
ветром, стучали и скрып<ели>, качаясь на ржавых петлях.
Федя. А, Виктóр. Вот кого не ждал. Раздевайся. Каким
ветром тебя сюда занесло? Ну, садись. Слушай, Виктор. «Не
вечерняя».
В
вечерний час дождливых облаков
Я наблюдал разодранный покров;
Лиловые, с багряными краями,
Одни еще грозят, и над скалами
Волшебный замок, чудо древних дней,
Растет в минуту; но еще скорей
Его рассеет
ветра дуновенье!
Так точно
вечернее облако, покуда солнце не коснулось до небосклона, принимает вид небесного города, блестит золотыми краями и обещает чудеса воображению, но солнце закатилось, дунул
ветер — и облако растянулось, померкло, — и, наконец, упадает росою на землю!
Море дымилось,
вечерний туман берега рвался в порывах
ветра, затягивая Пролив Бурь сизым флером. Волнение усиливалось; отлогие темные валы с ровным, воздушным гулом катились в пространство, белое кружево вспыхивало на их верхушках и гасло в растущей тьме.
С поля налетал холодный
ветер, принося мелкую пыль отдаленного дождя. В окнах домов уже вспыхивали желтые огни. По времени надо бы к
вечерне звонить, а колокола не слышно, город облегла жуткая тишина, только
ветер вздыхал и свистел, летая над крышами домов, молча прижавшихся к сырой и грязной земле.
Матрёна посмотрела в окно. От барака к городу в
вечернем сумраке, под дождём и
ветром быстро двигалось фигура мужчины. Одна, среди мокрого, серого поля…
…Снеговая белая туча, огромная как небо, обтянула весь горизонт и последний свет красной, погорелой
вечерней зари быстро задернула густою пеленою. Вдруг настала ночь… наступил буран со всей яростью, со всеми своими ужасами. Разыгрался пустынный
ветер на приволье, взрыл снеговые степи, как пух лебяжий, вскинул их до небес… Все одел белый мрак, непроницаемый, как мрак самой темной осенней ночи!
Великий, богатый Новгород развернулся перед их глазами безграничной панорамой, кипел своим многолюдством, и звуки разных голосов достигали уже их ушей, сливаясь с разносимым
ветром благовестом к
вечерням.
Скрипнула дверь. В рощице за баней кусты зашуршали, будто
ветер зеленую дорожку надвое распахнул. А
ветра, между прочим, и с детское дыхание не было: на лугу спокой-тишина, пушинку оброни, сама наземь падет и не дрогнет. Огни кое-где по окраинным халупам зажглись, туман
вечерний у моста всколыхнулся, — воздух сам с собой разговаривает...
Изловчился черт, стал ей с
вечерним прохладным
ветром шепоты свои да поклоны посылать…
Прохладою дышит
Там
ветер вечерний, и в листьях шумит,
И ветви колышет,
И арфу лобзает… но арфа молчит.
Творения радость,
Настала весна —
И в свежую младость,
Красу и веселье земля убрана.