Неточные совпадения
Крестьяне рассмеялися
И рассказали барину,
Каков мужик Яким.
Яким, старик убогонький,
Живал когда-то в Питере,
Да угодил в тюрьму:
С купцом тягаться вздумалось!
Как липочка ободранный,
Вернулся он
на родину
И за соху взялся.
С тех пор лет тридцать жарится
На полосе под солнышком,
Под бороной спасается
От частого дождя,
Живет — с сохою возится,
А смерть придет Якимушке —
Как ком земли отвалится,
Что
на сохе присох…
Но
на шестой день, когда кучер
вернулся без него, она почувствовала, что уже не в силах ничем заглушать мысль о нем и о том, что он там делает.
Старая Ласка, еще не совсем переварившая радость его приезда и бегавшая, чтобы полаять
на дворе,
вернулась, махая хвостом и внося с собой запах воздуха, подошла к нему, подсунула голову под его руку, жалобно подвизгивая и требуя, чтоб он поласкал ее.
Счет был верен, и зависть Степана Аркадьича была приятна Левину. Приятно ему было еще то, что,
вернувшись на квартиру, он застал уже приехавшего посланного от Кити с запиской.
Теперь Анна уж признавалась себе, что он тяготится ею, что он с сожалением бросает свою свободу, чтобы
вернуться к ней, и, несмотря
на то, она рада была, что он приедет.
Вернувшись, он застал Кити
на том же кресле. Когда он подошел к ней, она взглянула
на него и зарыдала.
Вернувшись домой после трех бессонных ночей, Вронский, не раздеваясь, лег ничком
на диван, сложив руки и положив
на них голову. Голова его была тяжела. Представления, воспоминания и мысли самые странные с чрезвычайною быстротой и ясностью сменялись одна другою: то это было лекарство, которое он наливал больной и перелил через ложку, то белые руки акушерки, то странное положение Алексея Александровича
на полу пред кроватью.
В это время
вернулась Марья Николаевна. Николай Левин сердито оглянулся
на нее. Она быстро подошла к нему и что-то прошептала.
Когда Левин
вернулся домой, он съехался с княгиней, и они вместе подошли к двери спальни. У княгини были слезы
на глазах, и руки ее дрожали. Увидав Левина, она обняла его и заплакала.
Когда Степан Аркадьич ушел, она
вернулась на диван, где сидела окруженная детьми.
И увидав, что, желая успокоить себя, она совершила опять столько раз уже пройденный ею круг и
вернулась к прежнему раздражению, она ужаснулась
на самое себя. «Неужели нельзя? Неужели я не могу взять
на себя? — сказала она себе и начала опять сначала. — Он правдив, он честен, он любит меня. Я люблю его, на-днях выйдет развод. Чего же еще нужно? Нужно спокойствие, доверие, и я возьму
на себя. Да, теперь, как он приедет, скажу, что я была виновата, хотя я и не была виновата, и мы уедем».
Он, может быть, опоздал
на поезд и уже
вернулся теперь.
Как ни сильно желала Анна свиданья с сыном, как ни давно думала о том и готовилась к тому, она никак не ожидала, чтоб это свидание так сильно подействовало
на нее.
Вернувшись в свое одинокое отделение в гостинице, она долго не могла понять, зачем она здесь. «Да, всё это кончено, и я опять одна», сказала она себе и, не снимая шляпы, села
на стоявшее у камина кресло. Уставившись неподвижными глазами
на бронзовые часы, стоявшие
на столе между окон, она стала думать.
Дарья Александровна между тем, успокоив ребенка и по звуку кареты поняв, что он уехал,
вернулась опять в спальню. Это было единственное убежище ее от домашних забот, которые обступали ее, как только она выходила. Уже и теперь, в то короткое время, когда она выходила в детскую, Англичанка и Матрена Филимоновна успели сделать ей несколько вопросов, не терпевших отлагательства и
на которые она одна могла ответить: что надеть детям
на гулянье? давать ли молоко? не послать ли за другим поваром?
С утра он ездил
на первый посев ржи,
на овес, который возили в скирды, и,
вернувшись домой к вставанью жены и свояченицы, напился с ними кофею и ушел пешком
на хутор, где должны были пустить вновь установленную молотилку для приготовления семян.
Место тяги было недалеко над речкой в мелком осиннике. Подъехав к лесу, Левин слез и провел Облонского
на угол мшистой и топкой полянки, уже освободившейся от снега. Сам он
вернулся на другой край к двойняшке-березе и, прислонив ружье к развилине сухого нижнего сучка, снял кафтан, перепоясался и попробовал свободы движений рук.
Левин сердито махнул рукой, пошел к амбарам взглянуть овес и
вернулся к конюшне. Овес еще не испортился. Но рабочие пересыпали его лопатами, тогда как можно было спустить его прямо в нижний амбар, и, распорядившись этим и оторвав отсюда двух рабочих для посева клевера, Левин успокоился от досады
на приказчика. Да и день был так хорош, что нельзя было сердиться.
Усталый, голодный, счастливый, Левин в десятом часу утра, исходив верст тридцать, с девятнадцатью штуками красной дичи и одною уткой, которую он привязал за пояс, так как она уже не влезала в ягдташ,
вернулся на квартиру. Товарищи его уж давно проснулись и успели проголодаться и позавтракать.
Священник зажег две украшенные цветами свечи, держа их боком в левой руке, так что воск капал с них медленно, и пo
вернулся лицом к новоневестным. Священник был тот же самый, который исповедывал Левина. Он посмотрел усталым и грустным взглядом
на жениха и невесту, вздохнул и, выпростав из-под ризы правую руку, благословил ею жениха и так же, но с оттенком осторожной нежности, наложил сложенные персты
на склоненную голову Кити. Потом он подал им свечи и, взяв кадило, медленно отошел от них.
Вернувшись от больного
на ночь в свои два нумера, Левин сидел, опустив голову, не зная, что делать.
Принцесса сказала: «надеюсь, что розы скоро
вернутся на это хорошенькое личико», и для Щербацких тотчас же твердо установились определенные пути жизни, из которых нельзя уже было выйти.
— Ах, оставьте, оставьте меня! — сказала она и,
вернувшись в спальню, села опять
на то же место, где она говорила с мужем, сжав исхудавшие руки с кольцами, спускавшимися с костлявых пальцев, и принялась перебирать в воспоминании весь бывший разговор.
Безбородый юноша, один из тех светских юношей, которых старый князь Щербацкий называл тютьками, в чрезвычайно-открытом жилете, оправляя
на ходу белый галстук, поклонился им и, пробежав мимо,
вернулся, приглашая Кити
на кадриль.
Левина не интересовало это, но, когда он кончил, Левин
вернулся к первому его положению и сказал, обращаясь к Свияжскому и стараясь вызвать его
на высказывание своего серьезного мнения...
Его товарищ с детства, одного круга, одного общества и товарищ по корпусу, Серпуховской, одного с ним выпуска, с которым он соперничал и в классе, и в гимнастике, и в шалостях, и в мечтах честолюбия, на-днях
вернулся из Средней Азии, получив там два чина и отличие, редко даваемое столь молодым генералам.
После чая он вышел в переднюю велеть подавать лошадей и, когда
вернулся, застал Дарыо Александровну взволнованную, с расстроенным лицом и слезами
на глазах.
Пройдясь по саду, побывав
на конюшне и даже поделав вместе гимнастику
на баррах, Левин
вернулся с своим гостем домой и вошел с ним в гостиную.
Ласка подскочила к нему, поприветствовала его, попрыгав, спросила у него по-своему, скоро ли выйдут те, но, не получив от него ответа,
вернулась на свой пост ожидания и опять замерла, повернув
на бок голову и насторожив одно ухо.
Князь
вернулся похудевший, с обвислыми мешками кожи
на щеках, но в самом веселом расположении духа.
Садовник с удивлением видел, несмотря
на то, что ничего не гналось зa ними, и что бежать не от чего было, и что ничего они особенно радостного не могли найти
на лавочке, — садовник видел, что они
вернулись домой мимо него с успокоенными, сияющими лицами.
Левин
вернулся домой только тогда, когда послали звать его к ужину.
На лестнице стояли Кити с Агафьей Михайловной, совещаясь о винах к ужину.
Нахмуренный
вернулся он в свой номер и, подсев к Яшвину, вытянувшему свои длинные ноги
на стул и пившему коньяк с сельтерской водой, велел себе подать того же.
Вернувшись домой, Алексей Александрович прошел к себе в кабинет, как он это делал обыкновенно, и сел в кресло, развернув
на заложенном разрезным ножом месте книгу о папизме, и читал до часу, как обыкновенно делал; только изредка он потирал себе высокий лоб и встряхивал голову, как бы отгоняя что-то.
«Пятнадцать минут туда, пятнадцать назад. Он едет уже, он приедет сейчас. — Она вынула часы и посмотрела
на них. — Но как он мог уехать, оставив меня в таком положении? Как он может жить, не примирившись со мною?» Она подошла к окну и стала смотреть
на улицу. По времени он уже мог
вернуться. Но расчет мог быть неверен, и она вновь стала вспоминать, когда он уехал, и считать минуты.
Вернувшись в начале июня в деревню, он
вернулся и к своим обычным занятиям. Хозяйство сельское, отношения с мужиками и соседями, домашнее хозяйство, дела сестры и брата, которые были у него
на руках, отношения с женою, родными, заботы о ребенке, новая пчелиная охота, которою он увлекся с нынешней весны, занимали всё его время.
Внешние отношения Алексея Александровича с женою были такие же, как и прежде. Единственная разница состояла в том, что он еще более был занят, чем прежде. Как и в прежние года, он с открытием весны поехал
на воды за границу поправлять свое расстраиваемое ежегодно усиленным зимним трудом здоровье и, как обыкновенно,
вернулся в июле и тотчас же с увеличенною энергией взялся за свою обычную работу. Как и обыкновенно, жена его переехала
на дачу, а он остался в Петербурге.
Вернувшись к столу, полковой командир опять вышел с бокалом
на крыльцо и провозгласил тост: «За здоровье нашего бывшего товарища и храброго генерала князя Серпуховского.
Но в ту же минуту,
вернувшись к своему настроению, он с радостью почувствовал, что что-то новое и важное произошло в нем. Действительность только
на время застилала то душевное спокойствие, которое он нашел; но оно было цело в нем.
Вместе с путешественником было доложено о приезде губернского предводителя, явившегося и Петербург и с которым нужно было переговорить. После его отъезда нужно было докончить занятия будничные с правителем дел и еще надо было съездить по серьезному и важному делу к одному значительному лицу. Алексей Александрович только успел
вернуться к пяти часам, времени своего обеда, и, пообедав с правителем дел, пригласил его с собой вместе ехать
на дачу и
на скачки.
Ответа не было, кроме того общего ответа, который дает жизнь
на все самые сложные и неразрешимые вопросы. Ответ этот: надо жить потребностями дня, то есть забыться. Забыться сном уже нельзя, по крайней мере, до ночи, нельзя уже
вернуться к той музыке, которую пели графинчики-женщины; стало быть, надо забыться сном жизни.
Узнав, что доктор еще не вставал, Левин из разных планов, представлявшихся ему, остановился
на следующем: Кузьме ехать с запиской к другому доктору, а самому ехать в аптеку за опиумом, а если, когда он
вернется, доктор еще не встанет, то, подкупив лакея или насильно, если тот не согласится, будить доктора во что бы то ни стало.
Когда Алексей Александрович с помощью Лидии Ивановны вновь
вернулся к жизни и деятельности, он почувствовал своею обязанностью заняться воспитанием оставшегося
на его руках сына.
Анна, покрасневшая в ту минуту, как вошел сын, заметив, что Сереже неловко, быстро вскочила, подняла с плеча сына руку Алексея Александровича и, поцеловав сына, повела его
на террасу и тотчас же
вернулась.
Вернувшись домой, Вронский нашел у себя записку от Анны. Она писала: «Я больна и несчастлива. Я не могу выезжать, но и не могу долее не видать вас. Приезжайте вечером. В семь часов Алексей Александрович едет
на совет и пробудет до десяти». Подумав с минуту о странности того, что она зовет его прямо к себе, несмотря
на требование мужа не принимать его, он решил, что поедет.
Наконец мы расстались; я долго следил за нею взором, пока ее шляпка не скрылась за кустарниками и скалами. Сердце мое болезненно сжалось, как после первого расставания. О, как я обрадовался этому чувству! Уж не молодость ли с своими благотворными бурями хочет
вернуться ко мне опять, или это только ее прощальный взгляд, последний подарок —
на память?.. А смешно подумать, что
на вид я еще мальчик: лицо хотя бледно, но еще свежо; члены гибки и стройны; густые кудри вьются, глаза горят, кровь кипит…
Я хотел уже
вернуться, чтоб не нарушить ее мечтаний, когда она
на меня взглянула.
Четверть часа спустя Печорин
вернулся с охоты; Бэла бросилась ему
на шею, и ни одной жалобы, ни одного упрека за долгое отсутствие… Даже я уж
на него рассердился.
Грэй дал еще денег. Музыканты ушли. Тогда он зашел в комиссионную контору и дал тайное поручение за крупную сумму — выполнить срочно, в течение шести дней. В то время, как Грэй
вернулся на свой корабль, агент конторы уже садился
на пароход. К вечеру привезли шелк; пять парусников, нанятых Грэем, поместились с матросами; еще не
вернулся Летика и не прибыли музыканты; в ожидании их Грэй отправился потолковать с Пантеном.
На площади она подставила руку струе фонтана, перебирая пальцами среди отраженных брызг; затем, присев, отдохнула и
вернулась на лесную дорогу.
Грэй пробыл в замке семь дней;
на восьмой день, взяв крупную сумму денег, он
вернулся в Дубельт и сказал капитану Гопу: «Благодарю.