Неточные совпадения
Мутный свет проходил
в нору сквозь единственное крошечное окошко, покрытое
слоем пыли и паутины; на стенах слоилась сырость и плесень.
Ранним утром выступил он
в поход и дал делу такой вид, как будто совершает простой военный променад. [Промена́д (франц.) — прогулка.] Утро было ясное, свежее, чуть-чуть морозное (дело происходило
в половине сентября). Солнце играло на касках и ружьях солдат; крыши домов и улицы были подернуты легким
слоем инея; везде топились печи и из окон каждого дома виднелось веселое пламя.
Что происходит
в тех
слоях пучины, которые следуют непосредственно за верхним
слоем и далее, до самого дна? пребывают ли они спокойными, или и на них производит свое давление тревога, обнаружившаяся
в верхнем
слое? — с полною достоверностью определить это невозможно, так как вообще у нас еще нет привычки приглядываться к тому, что уходит далеко вглубь.
Я отвечал, что много есть людей, говорящих то же самое; что есть, вероятно, и такие, которые говорят правду; что, впрочем, разочарование, как все моды, начав с высших
слоев общества, спустилось к низшим, которые его донашивают, и что нынче те, которые больше всех и
в самом деле скучают, стараются скрыть это несчастие, как порок. Штабс-капитан не понял этих тонкостей, покачал головою и улыбнулся лукаво...
Под вечер он уселся
в каюте, взял книгу и долго возражал автору, делая на полях заметки парадоксального свойства. Некоторое время его забавляла эта игра, эта беседа с властвующим из гроба мертвым. Затем, взяв трубку, он утонул
в синем дыме, живя среди призрачных арабесок [Арабеска — здесь: музыкальное произведение, причудливое и непринужденное по своему характеру.], возникающих
в его зыбких
слоях.
А Ресслих эта шельма, я вам скажу, она ведь что
в уме держит: я наскучу, жену-то брошу и уеду, а жена ей достанется, она ее и пустит
в оборот;
в нашем
слою то есть, да повыше.
В Дрездене, на Брюлевской террасе, между двумя и четырьмя часами,
в самое фешенебельное время для прогулки, вы можете встретить человека лет около пятидесяти, уже совсем седого и как бы страдающего подагрой, но еще красивого, изящно одетого и с тем особенным отпечатком, который дается человеку одним лишь долгим пребыванием
в высших
слоях общества.
К его вескому слову прислушиваются политики всех партий, просветители, озабоченные культурным развитием низших
слоев народа, литераторы, запутавшиеся
в противоречиях критиков, критики, поверхностно знакомые с философией и плохо знакомые с действительной жизнью.
Говорили о том, что Россия быстро богатеет, что купечество Островского почти вымерло и уже не заметно
в Москве, что возникает новый
слой промышленников, не чуждых интересам культуры, искусства, политики.
Говорила она то же, что и вчера, — о тайне жизни и смерти, только другими словами, более спокойно, прислушиваясь к чему-то и как бы ожидая возражений. Тихие слова ее укладывались
в память Клима легким
слоем, как пылинки на лакированную плоскость.
Самгин, слушая его, думал: действительно преступна власть, вызывающая недовольство того
слоя людей, который во всех других странах служит прочной опорой государства. Но он не любил думать о политике
в терминах обычных, всеми принятых, находя, что термины эти лишают его мысли своеобразия, уродуют их. Ему больше нравилось, когда тот же доктор, усмехаясь, бормотал...
«Вероятно, Уповаева хоронят», — сообразил он, свернул
в переулок и пошел куда-то вниз, где переулок замыкала горбатая зеленая крыша церкви с тремя главами над нею. К ней опускались два ряда приземистых, пузатых домиков, накрытых толстыми шапками снега. Самгин нашел, что они имеют некоторое сходство с людьми
в шубах, а окна и двери домов похожи на карманы. Толстый
слой серой, холодной скуки висел над городом. Издали доплывало унылое пение церковного хора.
В доме, против места, где взорвали губернатора, окно было заткнуто синей подушкой, отбит кусок наличника, неприятно обнажилось красное мясо кирпича, а среди улицы никаких признаков взрыва уже не было заметно, только
слой снега стал свежее, белее и возвышался бугорком.
Затем, при помощи прочитанной еще
в отрочестве по настоянию отца «Истории крестьянских войн
в Германии» и «Политических движений русского народа», воображение создало мрачную картину: лунной ночью, по извилистым дорогам, среди полей, катятся от деревни к деревне густые, темные толпы, окружают усадьбы помещиков, трутся о них; вспыхивают огромные костры огня, а люди кричат, свистят, воют, черной массой катятся дальше, все возрастая, как бы поднимаясь из земли; впереди их мчатся табуны испуганных лошадей, сзади умножаются холмы огня, над ними — тучи дыма, неба — не видно, а земля — пустеет, верхний
слой ее как бы скатывается ковром, образуя все новые, живые, черные валы.
И, думая словами, он пытался представить себе порядок и количество неприятных хлопот, которые ожидают его. Хлопоты начались немедленно: явился человек
в черном сюртуке, краснощекий, усатый, с толстым
слоем черных волос на голове, зачесанные на затылок, они придают ему сходство с дьяконом, а черноусое лицо напоминает о полицейском. Большой, плотный, он должен бы говорить басом, но говорит высоким, звонким тенором...
— Что вы хотите сказать? Мой дядя такой же продукт разложения верхних
слоев общества, как и вы сами… Как вся интеллигенция. Она не находит себе места
в жизни и потому…
Да, поле, накрытое непонятным облаком, казалось смазано толстым
слоем икры, и
в темной массе ее, среди мелких, кругленьких зерен, кое-где светились белые, красные пятна, прожилки.
— Конечно, смешно, — согласился постоялец, — но, ей-богу, под смешным словом мысли у меня серьезные. Как я прошел и прохожу широкий
слой жизни, так я вполне вижу, что людей, не умеющих управлять жизнью, никому не жаль и все понимают, что хотя он и министр, но — бесполезность! И только любопытство, все равно как будто убит неизвестный, взглянут на труп, поболтают малость о причине уничтожения и отправляются кому куда нужно: на службу,
в трактиры, а кто — по чужим квартирам, по воровским делам.
Самгин слушал изумленно, следя за игрой лица Елены. Подкрашенное лицо ее густо покраснело, до того густо, что обнаружился
слой пудры, шея тоже налилась кровью, и кровь, видимо, душила Елену, она нервно и странно дергала головой, пальцы рук ее, блестя камнями колец, растягивали щипчики для сахара. Самгин никогда не видел ее до такой степени озлобленной, взволнованной и, сидя рядом с нею, согнулся, прятал голову свою
в плечи, спрашивал себя...
День, с утра яркий, тоже заскучал, небо заволокли ровным
слоем сероватые, жидкие облака, солнце, прикрытое ими, стало, по-зимнему, тускло-белым, и рассеянный свет его утомлял глаза. Пестрота построек поблекла, неподвижно и обесцвеченно висели бесчисленные флаги, приличные люди шагали вяло. А голубоватая, скромная фигура царя, потемнев, стала еще менее заметной на фоне крупных, солидных людей, одетых
в черное и
в мундиры, шитые золотом, украшенные бляшками орденов.
Однажды Самгин стоял
в Кремле, разглядывая хаотическое нагромождение домов города, празднично освещенных солнцем зимнего полудня. Легкий мороз озорниковато пощипывал уши, колючее сверканье снежинок ослепляло глаза; крыши, заботливо окутанные толстыми
слоями серебряного пуха, придавали городу вид уютный; можно было думать, что под этими крышами
в светлом тепле дружно живут очень милые люди.
Остаток вечера он провел
в мыслях об этой женщине, а когда они прерывались, память показывала темное, острое лицо Варвары, с плотно закрытыми глазами, с кривой улыбочкой на губах, — неплотно сомкнутые с правой стороны, они открывали три неприятно белых зуба, с золотой коронкой на резце. Показывала пустынный кусок кладбища, одетый толстым
слоем снега, кучи комьев рыжей земли, две неподвижные фигуры над могилой, только что зарытой.
— Снег, снег, снег! — твердил он бессмысленно, глядя на снег, густым
слоем покрывший забор, плетень и гряды на огороде. — Все засыпал! — шепнул потом отчаянно, лег
в постель и заснул свинцовым, безотрадным сном. Уж было за полдень, когда его разбудил скрип двери с хозяйской половины; из двери просунулась обнаженная рука с тарелкой; на тарелке дымился пирог.
Он принадлежал Петербургу и свету, и его трудно было бы представить себе где-нибудь
в другом городе, кроме Петербурга, и
в другой сфере, кроме света, то есть известного высшего
слоя петербургского населения, хотя у него есть и служба, и свои дела, но его чаще всего встречаешь
в большей части гостиных, утром — с визитами, на обедах, на вечерах: на последних всегда за картами.
Это — тип русский, но так как он взят
в высшем культурном
слое народа русского, то, стало быть, я имею честь принадлежать к нему.
Замечу кстати, что прежде,
в довольно недавнее прошлое, всего лишь поколение назад, этих интересных юношей можно было и не столь жалеть, ибо
в те времена они почти всегда кончали тем, что с успехом примыкали впоследствии к нашему высшему культурному
слою и сливались с ним
в одно целое.
Уже не сор прирастает к высшему
слою людей, а напротив, от красивого типа отрываются, с веселою торопливостью, куски и комки и сбиваются
в одну кучу с беспорядствующими и завидующими.
Мы пока кончили водяное странствие. Сегодня сделали последнюю станцию. Я опять целый день любовался на трех станциях природной каменной набережной из плитняка. Ежели б такая была
в Петербурге или
в другой столице, искусству нечего было бы прибавлять, разве чугунную решетку. Река, разливаясь, оставляет по себе след, кладя
слоями легкие заметки. Особенно хороши эти заметки на глинистом берегу. Глина крепка, и
слои — как ступени: издали весь берег похож на деревянную лестницу.
— А можно к вам пройти
в избу? — сказал Нехлюдов, подвигаясь вперед по дворику и с очищенного места входя на нетронутые еще и развороченные вилами желто-шафранные сильно пахучие
слои навоза.
Старая любовь, как брошенное
в землю осенью зерно, долго покрытое
слоем зимнего снега, опять проснулась
в сердце Привалова… Он сравнил настоящее, каким жил, с теми фантазиями, которые вынашивал
в груди каких-нибудь полгода назад. Как все было и глупо и обидно
в этом счастливом настоящем… Привалов
в первый раз почувствовал нравственную пустоту и тяжесть своего теперешнего счастья и сам испугался своих мыслей.
Все эти обломки старой роскоши были покрыты
слоем пыли, как
в лавке старых вещей.
В глубинном подсознательном
слое человека есть все, есть и первобытный человек, он не окончательно преодолен,
в нем есть и мир звериный, как есть и вся история.
Истинный центр не
в столице и не
в провинции, не
в верхнем и не
в нижнем
слое, а
в глубине всякой личности.
Идея демократии была осознана и формулирована
в такую историческую эпоху, когда религиозное и философское сознание передовых
слоев европейского человечества было выброшено на поверхность и оторвано от глубины, от духовных истоков человека.
А это предполагает уменьшение различия между центрами и провинцией, между верхним и нижним
слоем русской жизни, предполагает уважение к тем жизненным процессам, которые происходят
в неведомой глубине и дали народной жизни.
Великая духовная культура прошлого, великие творческие подъемы, великие творческие гении — все это будет признано продуктом эксплуатации
в пользу привилегированного культурного
слоя, основанного на несправедливости.
В XIX веке мироощущение и миросознание передовых
слоев человечества было окрашено
в ярко социальный цвет.
Но
в нашем буржуазно-обывательском
слое не оказалось достаточно сильного нравственного гражданского сознания, нравственной и гражданской подготовки личности.
Все наши сословия, наши почвенные
слои: дворянство, купечество, крестьянство, духовенство, чиновничество, — все не хотят и не любят восхождения; все предпочитают оставаться
в низинах, на равнине, быть «как все».
Эта воля к свободе и к свету есть и
в самых земляных и темных еще
слоях народа.
Верхний
слой базальта превратился
в глину, что и послужило причиной заболачивания террасы, а это,
в свою очередь, повлияло на растительность.
Между Унтугу и рекой Кузнецова горные породы располагаются
в следующем порядке: около ручья Унтугу-Сагды с правой стороны виднеются выходы конгломератов из мелкой окатанной гальки, имеющие протяжение от северо-востока к юго-западу — 51° с углом падения
в 18°; далее, у мыса Хорло-дуони, — красные метаморфизованные лавы; еще южнее, около реки Кань-чжоу, — цветные чередующиеся
слои базальтового туфа мощностью около 120–130 м и еще дальше — какая-то изверженная зеленокаменная порода со шлирами.
Кругом все белело от инея. Вода
в лужах замерзла. Под тонким
слоем льда стояли воздушные пузыри. Засохшая желто-бурая трава искрилась такими яркими блестками, что больно было на нее смотреть. Сучья деревьев, камни и утоптанная земля на тропе покрылись холодным матовым налетом.
Когда мы проснулись, солнце стояло уже высоко. Утро было морозное, ясное. Вода
в озерках покрылась блестящим тонким
слоем льда, и только полыньи казались темными пятнами.
По побережью моря,
в направлении от Нахтоху к Унтугу, горные породы располагаются
в таком порядке: сначала идет кремнистый сланец, затем андезит и местами стекловатый базальт. Еще южнее тянутся какие-то глубинные зеленокаменные породы, а выше их — базальтовый андезит и еще дальше — порфирит. Кроющие пласты состоят из цветных чередующихся
слоев туфа. Здесь особенно интересен утес Хадиэ с плитняковой вертикальной и дуговой отдельностью.
К северу от реки Найны до реки Амагу тянутся андезиты и кварцево-порфировый туф. Особенного внимания заслуживают обнажения около реки Амагу (мысы Белкина и Арка). Здесь
в пестрых
слоях туфа можно видеть пустоты с конкрециями из известкового шпата и из какой-то мягкой зеленокаменной породы.
По его словам, если после большого ненастья нет ветра и сразу появится солнце, то
в этот день к вечеру надо снова ждать небольшого дождя. От сырой земли, пригретой солнечными лучами, начинают подыматься обильные испарения. Достигая верхних
слоев атмосферы, пар конденсируется и падает обратно на землю мелким дождем.
Ширина Арму
в нижнем течении около 80 м, глубина от 2 до 3 м, быстрота течения 10 км
в час.
В долине Арму сильно развиты речные террасы. Особенно их много
в среднем течении реки, преимущественно с левой стороны. Террасы эти высотой до 10 м; основание их массивное и состоит из плотных глинистых сланцев, поверх которых лежит мощный
слой наносного обломочного материала.
На месте костра поверх золы лежал
слой мошкары.
В несметном количестве она падала на огонь до тех пор, пока он не погас.
В горах растительный
слой почвы очень незначителен, поэтому корни деревьев не углубляются
в землю, а распространяются по поверхности.