Неточные совпадения
Как бы то ни
было, но безобразная глуповская затея разрешилась гораздо неожиданнее и совсем не от тех причин, которых влияние можно
было бы предполагать самым
естественным.
Ибо, встретившись где-либо на границе, обыватель одного города
будет вопрошать об удобрении полей, а обыватель другого города, не вняв вопрошающего,
будет отвечать ему о
естественном строении миров.
И действительно, Фердыщенко
был до того прост, что летописец считает нужным неоднократно и с особенною настойчивостью остановиться на этом качестве, как на самом
естественном объяснении того удовольствия, которое испытывали глуповцы во время бригадирского управления.
Вольнодумцы, конечно, могут (под личною, впрочем, за сие ответственностью) полагать, что пред лицом законов
естественных все равно, кованая ли кольчуга или кургузая кучерская поддевка облекают начальника, но в глазах людей опытных и серьезных материя сия всегда
будет пользоваться особливым перед всеми другими предпочтением.
Но этот, по-видимому,
естественный и законный акт административной твердости едва не сделался источником еще горших затруднений, нежели те, которые произведены
были непонятным появлением двух одинаковых градоначальников.
И черное платье с пышными кружевами не
было видно на ней; это
была только рамка, и
была видна только она, простая,
естественная, изящная и вместе веселая и оживленная.
Естественное чувство требовало от него оправдаться, доказать ей вину ее; но доказать ей вину значило еще более раздражить ее и сделать больше тот разрыв, который
был причиною всего горя.
— Алексей сделал нам ложный прыжок, — сказала она по-французски, — он пишет, что не может
быть, — прибавила она таким
естественным, простым тоном, как будто ей никогда и не могло приходить в голову, чтобы Вронский имел для Анны какое-нибудь другое значение как игрока в крокет.
— Да, но постой: я говорю не о политической экономии, я говорю о науке хозяйства. Она должна
быть как
естественные науки и наблюдать данные явления и рабочего с его экономическим, этнографическим…
Но он ясно видел теперь (работа его над книгой о сельском хозяйстве, в котором главным элементом хозяйства должен
был быть работник, много помогла ему в этом), — он ясно видел теперь, что то хозяйство, которое он вел,
была только жестокая и упорная борьба между им и работниками, в которой на одной стороне, на его стороне,
было постоянное напряженное стремление переделать всё на считаемый лучшим образец, на другой же стороне —
естественный порядок вещей.
Яркое солнце, веселый блеск зелени, звуки музыки
были для нее
естественною рамкой всех этих знакомых лиц и перемен к ухудшению или улучшению, за которыми она следила; но для князя свет и блеск июньского утра и звуки оркестра, игравшего модный веселый вальс, и особенно вид здоровенных служанок казались чем-то неприличным и уродливым в соединении с этими собравшимися со всех концов Европы, уныло двигавшимися мертвецами.
Он с особенным удовольствием, казалось, настаивал на том, что девичья стыдливость
есть только остаток варварства и что нет ничего
естественнее, как то, чтоб еще не старый мужчина ощупывал молодую обнаженную девушку.
Она встала ему навстречу, не скрывая своей радости увидать его. И в том спокойствии, с которым она протянула ему маленькую и энергическую руку и познакомила его с Воркуевым и указала на рыжеватую хорошенькую девочку, которая тут же сидела за работой, назвав ее своею воспитанницей,
были знакомые и приятные Левину приемы женщины большого света, всегда спокойной и
естественной.
Самый же обыкновенный и
естественный слушатель его
был брат.
Профессор с досадой и как будто умственною болью от перерыва оглянулся на странного вопрошателя, похожего более на бурлака, чем на философа, и перенес глаза на Сергея Ивановича, как бы спрашивая: что ж тут говорить? Но Сергей Иванович, который далеко не с тем усилием и односторонностью говорил, как профессор, и у которого в голове оставался простор для того, чтоб и отвечать профессору и вместе понимать ту простую и
естественную точку зрения, с которой
был сделан вопрос, улыбнулся и сказал...
Андрей Иванович подумал, что это должен
быть какой-нибудь любознательный ученый-профессор, который ездит по России затем, чтобы собирать какие-нибудь растения или даже предметы ископаемые. Он изъявил ему всякую готовность споспешествовать; предложил своих мастеров, колесников и кузнецов для поправки брички; просил расположиться у него как в собственном доме; усадил обходительного гостя в большие вольтеровские <кресла> и приготовился слушать его рассказ, без сомнения, об ученых предметах и
естественных.
И до того эта несчастная Лизавета
была проста, забита и напугана раз навсегда, что даже руки не подняла защитить себе лицо, хотя это
был самый необходимо-естественный жест в эту минуту, потому что топор
был прямо поднят над ее лицом.
Но тут он почувствовал, что это именно чужие мысли подвели его к противоречию, и тотчас же напомнил себе, что стремление
быть на виду, показывать себя большим человеком — вполне
естественное стремление и не
будь его — жизнь потеряла бы смысл.
Вообще она знала очень много сплетен об умерших и живых крупных людях, но передавала их беззлобно, равнодушным тоном существа из мира, где все, что не пошло, вызывает подозрительное и молчаливое недоверие, а пошлость считается
естественной и только через нее человек может
быть понят.
Свет падал на непокрытые головы,
было много лысых черепов, похожих на картофель, орехи и горошины, все они
были меньше
естественного, дневного объема и чем дальше, тем заметнее уменьшались, а еще дальше люди сливались в безглавое и бесформенное черное.
Расхаживая по комнате с папиросой в зубах, протирая очки, Самгин стал обдумывать Марину. Движения дородного ее тела, красивые колебания голоса, мягкий, но тяжеловатый взгляд золотистых глаз — все в ней
было хорошо слажено, казалось
естественным.
Она вдруг замолчала. Самгин привстал, взглянул на нее и тотчас испуганно выпрямился, — фигура женщины потеряла
естественные очертания, расплылась в кресле, голова бессильно опустилась на грудь,
был виден полузакрытый глаз, странно потемневшая щека, одна рука лежала на коленях, другая свесилась через ручку кресла.
Он
был «честен с собой», понимал, что платит за внимание, за уважение дешево, мелкой, медной монетой, от этого его отношение к людям, становясь еще более пренебрежительным, принимало оттенок благодушия,
естественного человеку зрелому, взрослому в его беседах с подростками.
— Рыжий напоминает мне тарантула. Я не видал этого насекомого, но в старинной «
Естественной истории» Горизонтова сказано: «Тарантулы тем полезны, что,
будучи настояны в масле, служат лучшим лекарством от укусов, причиняемых ими же».
Он прямо говорит: человек имеет право
быть мерзавцем, это — его
естественное назначение.
Были в жизни его моменты, когда действительность унижала его, пыталась раздавить, он вспомнил ночь 9 Января на темных улицах Петербурга, первые дни Московского восстания, тот вечер, когда избили его и Любашу, — во всех этих случаях он подчинялся страху, который взрывал в нем
естественное чувство самосохранения, а сегодня он подавлен тоже, конечно, чувством биологическим, но — не только им.
Было ясно, что Дмитрий не только не утратил своего простодушия, а как будто расширил его. Мужиковатость его казалась
естественной и говорила Климу о мягкости характера брата, о его подчинении среде.
Он нисколько не зависим от нее — женщины, красивое тело ее не будит в нем
естественных эмоций мужчины, этим он даже готов
был гордиться пред собою.
Решил пойти к брату и убедить его, что рассказ о Марине
был вызван
естественным чувством обиды за человека, которого обманывают. Но, пока он мылся, одевался, оказалось, что брат и Кутузов уехали в Кронштадт.
«Зачем этой здоровой, грудастой и, конечно, чувственной женщине именно такое словесное облачение? — размышлял Самгин. —
Было бы
естественнее и достоверней, если б она вкусным своим голосом говорила о боге церковном, боге попов, монахов, деревенских баб…»
«Идиот. Что может
быть глупее романтика, изучающего гинекологию? Насколько проще и
естественнее Кутузов, который так легко и быстро отнял у Дмитрия Марину, Иноков, отказавшийся от Сомовой, как только он увидал, что ему скучно с ней».
«Осенние листья», — мысленно повторял Клим, наблюдая непонятных ему людей и находя, что они сдвинуты чем-то со своих
естественных позиций. Каждый из них, для того чтоб
быть более ясным, требовал каких-то добавлений, исправлений. И таких людей мелькало пред ним все больше. Становилось совершенно нестерпимо топтаться в хороводе излишне и утомительно умных.
«Если я хочу
быть искренним с самим собою — я должен признать себя плохим демократом, — соображал Самгин. — Демос — чернь, власть ее греки называли охлократией. Служить народу — значит руководить народом. Не иначе. Индивидуалист, я должен признать законным и
естественным только иерархический, аристократический строй общества».
Варвара подавленно замолчала тотчас же, как только отъехали от станции Коби. Она сидела, спрятав голову в плечи, лицо ее, вытянувшись, стало более острым. Она как будто постарела, думает о страшном, и с таким напряжением, с каким вспоминают давно забытое, но такое, что необходимо сейчас же вспомнить. Клим ловил ее взгляд и видел в потемневших глазах сосредоточенный, сердитый блеск, а
было бы
естественней видеть испуг или изумление.
— У Тагильского оказалась жена, да — какая! — он закрыл один глаз и протяжно свистнул. — Стиль модерн, ни одного
естественного движения, говорит голосом умирающей. Я попал к ней по объявлению: продаются книги. Книжки, брат, замечательные. Все наши классики, переплеты от Шелля или Шнелля, черт его знает! Семьсот целковых содрала. Я сказал ей, что
был знаком с ее мужем, а она спросила: «Да?» И — больше ни звука о нем, стерва!
Он бы не задумался сгореть или утонуть за него, не считая этого подвигом, достойным удивления или каких-нибудь наград. Он смотрел на это, как на
естественное, иначе
быть не могущее дело, или, лучше сказать, никак не смотрел, а поступал так, без всяких умозрений.
Как бы то ни
было, но в редкой девице встретишь такую простоту и
естественную свободу взгляда, слова, поступка. У ней никогда не прочтешь в глазах: «теперь я подожму немного губу и задумаюсь — я так недурна. Взгляну туда и испугаюсь, слегка вскрикну, сейчас подбегут ко мне. Сяду у фортепьяно и выставлю чуть-чуть кончик ноги…»
А может
быть, сон, вечная тишина вялой жизни и отсутствие движения и всяких действительных страхов, приключений и опасностей заставляли человека творить среди
естественного мира другой, несбыточный, и в нем искать разгула и потехи праздному воображению или разгадки обыкновенных сцеплений обстоятельств и причин явления вне самого явления.
У Обломова не
были открыты глаза на настоящее свойство ее отношений к нему, и он продолжал принимать это за характер. И чувство Пшеницыной, такое нормальное,
естественное, бескорыстное, оставалось тайною для Обломова, для окружающих ее и для нее самой.
А сам Обломов? Сам Обломов
был полным и
естественным отражением и выражением того покоя, довольства и безмятежной тишины. Вглядываясь, вдумываясь в свой быт и все более и более обживаясь в нем, он, наконец, решил, что ему некуда больше идти, нечего искать, что идеал его жизни осуществился, хотя без поэзии, без тех лучей, которыми некогда воображение рисовало ему барское, широкое и беспечное течение жизни в родной деревне, среди крестьян, дворни.
Хотя он получил довольно слабое образование в каком-то корпусе, но любил читать, а особенно по части политики и
естественных наук. Слова его, манеры, поступь
были проникнуты какою-то мягкою стыдливостью, и вместе с тем под этой мягкостью скрывалась уверенность в своем достоинстве и никогда не высказывалась, а как-то видимо присутствовала в нем, как будто готовая обнаружиться, когда дойдет до этого необходимость.
Райский поверял наблюдением над ним все, что слышал от Веры — и все оправдывалось, подтверждалось — и анализ Райского, так услужливо разоблачавший ему всякие загадочные или прикрытые лоском и краской стороны, должен
был уступить место
естественному влечению к этой простой, открытой личности, где не
было почти никакого «лоска» и никакой «краски».
Тут кончались его мечты, не смея идти далее, потому что за этими и следовал
естественный вопрос о том, что теперь
будет с нею? Действительно ли кончилась ее драма? Не опомнился ли Марк, что он теряет, и не бросился ли догонять уходящее счастье? Не карабкается ли за нею со дна обрыва на высоту? Не оглянулась ли и она опять назад? Не подали ли они друг другу руки навсегда, чтоб
быть счастливыми, как он, Тушин, и как сама Вера понимают счастье?
Он приветствовал смелые шаги искусства, рукоплескал новым откровениям и открытиям, видоизменяющим, но не ломающим жизнь, праздновал
естественное, но не насильственное рождение новых ее требований, как праздновал весну с новой зеленью, не провожая бесплодной и неблагодарной враждой отходящего порядка и отживающих начал, веря в их историческую неизбежность и неопровержимую, преемственную связь с «новой весенней зеленью», как бы она нова и ярко-зелена ни
была.
— Где же я называл? Я только не снял копии. Но хоть и не пустяки, а дневник действительно довольно обыкновенный, или, вернее,
естественный, то
есть именно такой, какой должен
быть в этом случае…
Унылые
напевы казались более
естественными, как выражение нашей общей скуки, порождаемой штилями.
Но увидав то, что и крик ее
был принят также как нечто
естественное, ожидаемое и не могущее изменить дела, она заплакала, чувствуя, что надо покориться той жестокой и удивившей ее несправедливости, которая
была произведена над ней.
Диагноз болезни
был поставлен безошибочно, оставалось только помогать
естественному ходу болезненного процесса и устранять причины, которые могли бы создать новые осложнения.
Основным противоположением для нас должно
быть не схоластическое противоположение
естественного и сверхъестественного, незнакомое греческим учителям церкви, а противоположение
естественного и духовного.
Органическая,
естественная среда человека, земля, растения, животные и пр., может
быть убита техникой; что тогда
будет?