Неточные совпадения
Арестант,
бывший на
родине плотником, несет здесь настоящую каторгу, и в этом отношении он гораздо несчастливее маляра или кровельщика.
Наша беседа с Н. В. Васильевым началась с воспоминаний о воронежском сезоне, а потом стала общей. Особенно много знал о Воронеже старший,
бывший в то время приказчиком в книжном магазине и имевший большое знакомство. Во время арестов в 1880 году книжный магазин закрыла полиция, а Назарушку вместе с его хозяином выслали на
родину.
Уездные врачи (которых тогда было по одному на уезд) делали только судебные «вскрытия», а лечить больных времени не имели; отец мой обладал «Лечебником штаб-доктора Егора Каменецкого», но не имел дара лечить; матушка боялась заразы, а француз-доктор, женатый на нашей богатой соседке,
бывшей княгине Д*, еще в самом начале голодного года покинул жену и уехал от снежных сугробов России на свою цветущую
родину, а оттуда в палящие степи Африки, где охотился на львов вместе с Клодом Жераром.
Из всей семьи только Иоле, маленький сын капитана Петровича,
бывший только на год старше Милицы, провел все свое детство на
родине, под боком y престарелых родителей.
Преследуя народные слухи, она отыскала солдата,
бывшего под Эррастфером и отпущенного за ранами из армии Шереметева на свою
родину в Москву.
Он лишился единственного своего товарища, слепца, восемь лет ходившего с ним рука об руку, восемь лет
бывшего единственным его утешением; он разлучен с Паткулем, который один мог бы помочь ему и не знал безвременья для слова правды и добра перед царями; обманут он в минуты лучших, сладчайших своих надежд — у порога
родины немилосердо оттолкнут от нее на расстояние безмерное.
Через несколько времени он появился в Софии, столице Болгарского княжества, где в то время царила политическая неурядица и во главе политических пройдох, захвативших в свои руки власть над несчастным болгарским народом, стоял Степан Стамбулов —
бывший студент новороссийского университета, вскормленник России, поднявший первый свою преступную руку против своей кормилицы и освободительницы его
родины от турецкого ига.
— Нет, дедушка, — отвечала Катерина Рабе,
бывшая доселе внимательною слушательницей разговора, которым жених ее завладел, и теперь обрадованная, что ей давали случай быть участницей в беседе. — Я не спрашивала, хотела бы спросить: правда ли, что на
родине твоей среди лета солнце не садится, а среди зимы не бывает дня?