Люди наши, заслышав приказ, вытащили весь багаж на палубу и стояли в ожидании, что делать. Между вещами я заметил зонтик, купленный мной в Англии и валявшийся где-то в углу каюты. «Это зачем ты взял?» — спросил я Тимофея. «Жаль оставить», — сказал он. «
Брось за борт, — велел я, — куда всякую дрянь везти?» Но он уцепился и сказал, что ни за что не бросит, что эта вещь хорошая и что он охотно повезет ее через всю Сибирь. Так и сделал.
— Благодарю, сэр… Сигары у вас, кажется, хорошие! — проговорил он, понюхав сигару, и тотчас же закурил ее, швырнув свой окурок. — Добрая сигара! Гаванская и высшего сорта! — прибавил он, потянув носом дым. — Отчего «Нита» не выдержала? Да опять-таки по моей самонадеянности и жадности… Да… «Нита» была перегружена, а я жалел
бросить за борт часть драгоценного груза… Все ждал до последней минуты… И когда мы побросали бочки с палубы, было поздно… Волны залили «Ниту», и она с моими долларами пошла ко дну…
Неточные совпадения
«Да, точно, курятник, — подтвердил другой, вглядевшись окончательно, — верно, на каком-нибудь судне вышли куры, вот и
бросили курятник
за борт».
Бросив окурок
за борт, он помолчал и заговорил снова...
А люди носились по палубе всё быстрее, выскочили классные пассажиры, кто-то прыгнул
за борт,
за ним — другой, и еще; двое мужиков и монах отбивали поленьями скамью, привинченную к палубе; с кормы
бросили в воду большую клетку с курами; среди палубы, около лестницы на капитанский мостик, стоял на коленях мужик и, кланяясь бежавшим мимо него, выл волком...
После сражения Гез вначале хотел
бросить меня
за борт, и стоило больших трудов его удержать.
Херувим исчезает И
за борт ее
бросает в набежавшую волну…
Чайки нагнали пароход, одна из них, сильно взмахивая кривыми крыльями, повисла над
бортом, и молодая дама стала
бросать ей бисквиты. Птицы, ловя куски, падали
за борт и снова, жадно вскрикивая, поднимались в голубую пустоту над морем. Итальянцам принесли кофе, они тоже начали кормить птиц,
бросая бисквиты вверх, — дама строго сдвинула брови и сказала...
Они вышибли одну доску из моей руки, я сам
бросил другую на дно лодки и крепко схватился обеими руками
за борта.
Он уцепился
за борт,
бросив оставшееся весло на дно шлюпки.
Надо было видеть радость негра, когда он,
бросив свои лохмотья
за борт, облачился в более или менее приличное одеяние и увидал свое отражение в маленьком зеркальце, поднесенном ему кем-то из матросов.