Неточные совпадения
Через полтора или два месяца не оставалось уже камня на камне. Но
по мере того как работа опустошения приближалась к набережной реки, чело Угрюм-Бурчеева омрачалось. Рухнул последний, ближайший к реке дом; в последний раз звякнул удар топора, а река не унималась. По-прежнему она текла, дышала, журчала и извивалась; по-прежнему один берег ее был крут, а другой представлял луговую низину, на далекое пространство заливаемую в весеннее время
водой.
Бред продолжался.
Текучей
воды было мало. Только одна река Перла, да и та неважная, и еще две речонки: Юла и Вопля. [Само собой разумеется, названия эти вымышленные.] Последние еле-еле
брели среди топких болот,
по местам образуя стоячие бочаги, а
по местам и совсем пропадая под густой пеленой водяной заросли. Там и сям виднелись небольшие озерки, в которых водилась немудреная рыбешка, но к которым в летнее время невозможно было ни подъехать, ни подойти.
Здесь когда-то он купался, в этом самом пруде он когда-то с ребятишками
брел по шею в
воде за раками.
И изредка разве покажется неуклюжая сеноплавка, которая движется еле-еле, иногда на ней темный, некрасивый парус, или каторжный
бредет по колена в
воде и тащит за собою на веревке бревно, — вот и все картины.
Нашу карету и повозку стали грузить на паром, а нам подали большую косную лодку, на которую мы все должны были перейти
по двум доскам, положенным с берега на край лодки; перевозчики в пестрых мордовских рубахах,
бредя по колени в
воде, повели под руки мою мать и няньку с сестрицей; вдруг один из перевозчиков, рослый и загорелый, схватил меня на руки и понес прямо
по воде в лодку, а отец пошел рядом
по дощечке, улыбаясь и ободряя меня, потому что я,
по своей трусости, от которой еще не освободился, очень испугался такого неожиданного путешествия.
Бряков вышел из камышей и
по колено в
воде бредет.
Но пота не появлялось; напротив, тело становилось все горячее и горячее, губы запеклись, язык высох и бормотал какие-то несвязные слова. Всю остальную ночь Надежда Владимировна просидела у его постели, смачивая ему губы и язык
водою с уксусом.
По временам он выбивался из-под одеяла и пылающею рукою искал ее руку. Мало-помалу невнятное бормотанье превратилось в настоящий
бред. Посреди этого
бреда появлялись минуты какого-то вымученного просветления. Очевидно, в его голове носились терзающие воспоминания.
Друзья замерли на месте. Я вскоре вернулся, и мы вышли на улицу. Ливень лил стеной. Мы
брели по тротуарам
по колено в
воде, а с середины улиц неслись бурные потоки.
— Достаточно и этих подлецов… Никуда не годен человек, — ну и валяй на сплав! У нас все уйдет. Нам ведь с них не
воду пить. Нынче
по заводам, с печами Сименса […с печами Сименса. — Сименс Фридрих, немецкий инженер, усовершенствовал процесс варки стали.] да разными машинами, все меньше и меньше народу нужно — вот и
бредут к нам. Все же хоть из-за хлеба на
воду заработает.
Наша рота, состоявшая из самых высоких в батальоне людей, переходила довольно удобно, но шедшая рядом с нами малорослая восьмая рота, где были всё люди двух-четырех вершков, едва
брела по уши в
воде; некоторые даже захлебывались и хватались за нас.
Идеальная супружеская чета, они горячо любили друг друга, были радушны, незлобивы и добры.]
бредут, — заговорил Мухоедов, когда на опушке леса показалась сначала стройная фигура Александры Васильевны, а за ней длинная, слегка сгорбленная «остеология» Гаврилы Степаныча, как его называл Мухоедов; издали он сильно походил на журавля и как-то забавно шагал
по густой траве, вытягивая вперед длинную шею и высоко поднимая ноги, точно он шел
по воде.
Защитив глаза от солнечного света, я с наслаждением
брел прямо
по густой траве к речке; как городской житель, я долго затруднялся выполнением такой замысловатой операции, как умывание прямо из речки, и только тогда достиг своей цели, когда после очень неудачных попыток догадался, наконец, положить около
воды большой камень, опустился на него коленями и таким образом долго и с особенным наслаждением обливал себе голову, шею и руки холодной
водой, черпая ее сложенными пригоршнями.