Неточные совпадения
Молчим: тут
спорить нечего,
Сам барин
брата старосты
Забрить бы не велел,
Одна Ненила Власьева
По сыне горько плачется,
Кричит: не наш черед!
Сергей Иванович пожал только плечами, выражая этим жестом удивление тому, откуда теперь явились в их
споре эти березки, хотя он тотчас же понял то, что хотел сказать этим его
брат.
В случавшихся между
братьями разногласиях при суждении о народе Сергей Иванович всегда побеждал
брата, именно тем, что у Сергея Ивановича были определенные понятия о народе, его характере, свойствах и вкусах; у Константина же Левина никакого определенного и неизменного понятия не было, так что в этих
спорах Константин всегда был уличаем в противоречии самому себе.
Она вполне угадала и выразила его дурно выраженную мысль. Левин радостно улыбнулся: так ему поразителен был этот переход от запутанного многословного
спора с Песцовым и
братом к этому лаконическому и ясному, без слов почти, сообщению самых сложных мыслей.
Для Сергея Ивановича меньшой
брат его был славный малый, с сердцем поставленным хорошо (как он выражался по — французски), но с умом хотя и довольно быстрым, однако подчиненным впечатлениям минуты и потому исполненным противоречий. Со снисходительностью старшего
брата, он иногда объяснял ему значение вещей, но не мог находить удовольствия
спорить с ним, потому что слишком легко разбивал его.
«С
братом теперь не будет той отчужденности, которая всегда была между нами, —
споров не будет; с Кити никогда не будет ссор, с гостем, кто бы он ни был, буду ласков и добр, с людьми, с Иваном — всё будет другое».
— Угнетающее впечатление оставил у меня крестьянский бунт. Это уж большевизм эсеров. Подняли несколько десятков тысяч мужиков, чтоб поставить их на колени. А наши демагоги, боюсь, рабочих на колени поставят. Мы вот
спорим, а тут какой-то тюремный поп действует. Плохо,
брат…
— Шампанское за отыскание квартиры: ведь я тебя облагодетельствовал, а ты не чувствуешь этого,
споришь еще; ты неблагодарен! Поди-ка сыщи сам квартиру! Да что квартира? Главное, спокойствие-то какое тебе будет: все равно как у родной сестры. Двое ребятишек, холостой
брат, я всякий день буду заходить…
Алексей по уходе
брата отправлялся напротив, через Брюсовский переулок, в грязный извозчичий трактир в доме Косоурова пить чай и проводил здесь ровно час, беседуя,
споря и обсуждая шансы беговых лошадей с извозчиками.
Скоро, однако, умный и лукавый старик нашел средство примириться с «новым направлением». Начались религиозные
споры, и в капитанской усадьбе резко обозначились два настроения. Женщины — моя мать и жена капитана — были на одной стороне, мой старший
брат, офицер и студент — на другой.
— Никак не могу я
спорить с тобой, забиваешь ты,
брат, меня; давай лучше помолчим…
Но он сердился редко; большею же частью на доводы сестры он возражал мягко и с снисходительным сожалением, тем более что она каждый раз уступала в
споре, когда оставалась наедине с
братом; это, впрочем, не мешало ей вскоре опять возобновлять разговор.
Молодые люди оставались в саду. Студент, подостлав под себя свитку и заломив смушковую шапку, разлегся на траве с несколько тенденциозною непринужденностью. Его старший
брат сидел на завалинке рядом с Эвелиной. Кадет в аккуратно застегнутом мундире помещался с ним рядом, а несколько в стороне, опершись на подоконник, сидел, опустив голову, слепой; он обдумывал только что смолкшие и глубоко взволновавшие его
споры.
Возвращаюсь, однако, к моему рассказу: по уходе подрядчика, между
братьями сейчас же начался
спор, характеризующий, как мне кажется, не только их личные характеры, но даже звания, кои они носят.
— Ничего я тебе не скажу! — заговорил хохол, тепло лаская враждебный взгляд Весовщикова грустной улыбкой голубых глаз. — Я знаю —
спорить с человеком в такой час, когда у него в сердце все царапины кровью сочатся, — это только обижать его; я знаю,
брат!
Я ничего не сказал о случившемся со мной ни
брату, ни приятелям, тем более что они были заняты каким-то горячим
спором, и уселся один в уголку, рассуждая об этом странном обстоятельстве.
— Я,
брат Сережа, чтоб уж только с ними не
спорить: пускай себе!
— Эх ты, сочувственник! — брякнул Шубин и сам засмеялся новоизобретенному слову, а Берсенев задумался. — Нет,
брат, — продолжал Шубин, — ты умница, философ, третий кандидат Московского университета, с тобой
спорить страшно, особенно мне, недоучившемуся студенту; но я тебе вот что скажу: кроме своего искусства, я люблю красоту только в женщинах… в девушках, да и то с некоторых пор…
Жить ей у
брата было не очень-то весело, только и знали, что по целым дням
спорила и ругались.
На языке Пётра сами собою вспухали слова упрёков; ему хотелось
спорить, даже прикрикнуть на
брата, и, думая о сыне, он сказал сердитым голосом...
Обидно было видеть, как
брат, племянник и разные люди, окружающие их, кричат, размахивают руками, точно цыгане на базаре,
спорят, не замечая его, человека старшего в деле.
Младший же
брат, над разбитыми печенями которого происходил теперь
спор, в это время, отложив всякое житейское попечение, захрапел.
Но вот наступила великая японская война. Посетители Гамбринуса зажили ускоренною жизнью. На бочонках появились газеты, по вечерам
спорили о войне. Самые мирные, простые люди обратились в политиков и стратегов, но каждый из них в глубине души трепетал если не за себя, то за
брата или, что еще вернее, за близкого товарища: в эти дни ясно сказалась та незаметная и крепкая связь, которая спаивает людей, долго разделявших труд, опасность и ежедневную близость к смерти.
Споры твои с
братом Михайлой известны мне, одобрить их не могу!
— Тут,
брат, сидит самая проклятущая память… Сколько у деда волос в бороде было, и то — помню! Давай
спорить! Ну?
Курицын. Ну уж это ты врешь! Никогда эта самая наука, которая над бабами, из моды не выдет, потому без нее нельзя.
Брат, слушай, я до чего Ульяну доводил, до какой точки. Бывало, у нас промеж себя, промеж знакомых или сродственников за
спором дело станет, чья жена обходительнее. Я всех к себе на дом веду, сяду на лавку, вот так-то ногу выставлю и сейчас говорю жене: «Чего моя нога хочет?» А она понимает, потому обучена этому, ну и, значит, сейчас в ноги мне.
— Нет, это не я, а вы-то все что себе за привычки позволяете, что обо всем сейчас готовы
спорить! Погоди еще,
брат, поживи с мое, да тогда и
спорь; а пока человек жил мало или всех петербургских обстоятельств как следует не понимает, так ему — мой совет — сидеть да слушать, чту говорят другие, которые постарше и эти обстоятельства знают.
— Все зависит от того, какие требования от жизни, —
спорил брат Ираклий. — Богатому жаль корабля, а нищему кошеля… Вот богатому-то и умному и трудно быть счастливым. Вот вы, например — я уверен, что вы были очень богатым человеком, все вам надоело и вот вы пришли к нам в обитель.
— Нет, человек-зверь только притаился и сделался хитрее, —
спорил брат Ираклий.
— Вообще! Как все: против начальства… да и насчёт бога слабее стал. Когда я жил у
брата, у Лядова, — знаешь? — он туда часто приходил. Придёт и сейчас
спорить: всё, говорит, неправильно. А теперь я живу у Кузьмы Астахова — поругался с
братом, — а он, Пётр Васильнч, к Астахову не ходит, тоже поругался. Не знаю, как он теперь…
У одного отца было два сына. Он сказал им: «Умру — разделите всё пополам». Когда отец умер, сыновья не могли разделиться без
спора. Они пошли судиться к соседу. Сосед спросил у них: «Как вам отец велел делиться?» Они сказали: «Он велел делить все пополам». Сосед сказал: «Так разорвите пополам все платья, разбейте пополам всю посуду и пополам разрежьте всю скотину».
Братья послушали соседа, и у них ничего не осталось.
Я не
спорю, все это очень хорошо на словах, — и благородные стремления, и самопожертвование, и бог знает какие прекрасные вещи, но я скажу одно: я бы не желал быть
братом Аси.
— По-моему, не надо бы торопиться — выждать бы хорошей цены, — заметил Сергей Андреич. — Теперь на муку цены шибко пошли пóд гору, ставят чуть не в убыток… В Казани, слышь, чересчур много намололи… Там,
брат, паровые мельницы заводить теперь стали… Вот бы Патапу-то Максимычу в Красной Рамени паровую поставить. Не в пример бы
спорей дело-то у него пошло. Полтиной бы на рубль больше в карман приходилось.
— Читали уже, — сухо говорил Яков Иванович, но партнер не слушал его и прочитывал, что казалось ему интересным и важным. Однажды он таким образом довел остальных до
спора и чуть ли не до ссоры, так как Евпраксия Васильевна не хотела признавать законного порядка судопроизводства и требовала, чтобы Дрейфуса освободили немедленно, а Яков Иванович и ее
брат настаивали на том, что сперва необходимо соблюсти некоторые формальности и потом уже освободить. Первым опомнился Яков Иванович и сказал, указывая на стол...
Заметим здесь, что все до единого из новых жильцов Устиньи Федоровны жили между собою словно
братья родные; некоторые из них вместе служили; все вообще поочередно каждое первое число проигрывали друг другу свои жалованья в банчишку, в преферанс и на биксе; любили под веселый час все вместе гурьбой насладиться, как говорилось у них, шипучими мгновениями жизни; любили иногда тоже поговорить о высоком, и хотя в последнем случае дело редко обходилось без
спора, но так как предрассудки были из всей этой компании изгнаны, то взаимное согласие в таких случаях не нарушалось нисколько.
Старший
брат Левина, ученый теоретик Кознышев, «никогда не изменял своего мнения о народе и сочувственного к нему отношения». В
спорах с Левиным, гораздо ближе знавшим народ, «Кознышев всегда побеждал
брата именно тем, что у Кознышева были определенные понятия о народе, его характере, свойствах и вкусах; у Константина же Левина никакого определенного и неизменного понятия не было, так что в этих
спорах Константин был уличаем в противоречии самому себе».
— Подумай, Виця, как тут нужно быть осторожным, как нужно бережно и благоговейно подходить к вере маленьких твоих сестер и
братьев. Вспомни, что сказал Христос: «Кто соблазнит одного из малых сих, верующих в меня тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его в глубине морской». А ты так неосторожно начинаешь даже в их присутствии
спорить на самые щекотливые религиозные темы.
— Зачем ты,
брат Гуго Карлович, все с нами
споришь и волю свою показываешь? Это нехорошо…
— Довольно! — прервала его странная девочка, — ты и твои
братья пошли в лес… А слепая Лидочка осталась дома с нянюшкой… Юрик и Сережа влезли на дерево, а ты с Митькой убежал рвать цветы, потом ты поссорился с Митькой. Он говорил, что леший существует, а ты
спорил, что нет. Митька разозлился и убежал, бросив тебя одного…
— Ты улыбаешься. Это мы знаем. Ты со мной, с бабой,
спорить не хочешь, — сказала она весело и ласково и так тонко, умно глядя на
брата, как нельзя было ожидать от ее старческого, с крупными чертами лица. — Да не соспоришь, дружок. Ведь седьмой десяток доживаю. Тоже не дурой прожила, кое-что видела и поняла. Книжек ваших не читала, да и читать не буду. В книжках вздор!
— Должно. Знай, что
споры о вере — грехи перед господом. Все мы
братья, все единаго Христа исповедуем. Не помнишь разве, что господь, по земле ходивши, и с мытарями ел и с язычниками — никто не гнушался? Как же мы-то дерзнем?.. Святее, что ли, мы его?..
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно-влюбленных глаз.
Брат и сестры
спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести чай, платок, трубку.