Неточные совпадения
Узнал Илья Ильич, что нет бед от чудовищ, а какие есть — едва знает, и на каждом шагу все ждет чего-то страшного и
боится. И теперь еще, оставшись в темной комнате или увидя
покойника, он трепещет от зловещей, в детстве зароненной в душу тоски; смеясь над страхами своими поутру, он опять бледнеет вечером.
Она даже
боялась думать о том, что будет дальше, и чувствовала себя живым
покойником.
8 сентября, в праздник, я после обедни выходил из церкви с одним молодым чиновником, и как раз в это время несли на носилках
покойника; несли четверо каторжных, оборванные, с грубыми испитыми лицами, похожие на наших городских нищих; следом шли двое таких же, запасных, женщина с двумя детьми и черный грузин Келбокиани, одетый в вольное платье (он служит писарем и зовут его князем), и все, по-видимому, спешили,
боясь не застать в церкви священника.
— Иди, что ли, ты, Манька, — приказала Тамара подруге, которая, похолодев и побледнев от ужаса и отвращения, глядела на
покойников широко открытыми светлыми глазами. — Не
бойся, дура, — я с тобой пойду! Кому ж идти, как не тебе?!
Человек в зрелом возрасте, вероятно, страшится собственного впечатления: вид
покойника возмутит его душу и будет преследовать его воображение; но тогда я положительно
боялся и был уверен, что дедушка, как скоро я взгляну на него, на минуту оживет и схватит меня.
«Да правда ли, говорит, сударь… — называет там его по имени, — что вы его не убили, а сам он убился?» — «Да, говорит, друг любезный, потяну ли я тебя в этакую уголовщину; только и всего, говорит, что
боюсь прижимки от полиции; но, чтобы тоже, говорит, у вас и в селе-то между причетниками большой болтовни не было, я, говорит, велю к тебе в дом принести
покойника, а ты, говорит, поутру его вынесешь в церковь пораньше, отслужишь обедню и похоронишь!» Понравилось это мнение священнику: деньгами-то с дьячками ему не хотелось, знаете, делиться.
Прощайте. Мысленно целую вас в лоб… как
покойника, потому что вы умерли для меня. Советую это письмо уничтожить. Не потому, чтобы я чего-нибудь
боялась, но потому, что с временем оно будет для вас источником тоски и мучительных воспоминаний. Еще раз повторяю…»
А Гришуха (из понятых) смерть
покойника боится, на пять сажен и подойти-то к нему не смеет.
— Я и тверезых не
боюсь, они у меня — вот где! — Она показала туго сжатый, красный кулак. — У меня муженек,
покойник, тоже заливно пьянствовал, так я его, бывало, пьяненького-то, свяжу по рукам, по ногам, а проспится — стяну штаны с него да прутьями здоровыми и отхлещу: не пей, не пьянствуй, коли женился — жена тебе забава, а не водка! Да. Вспорю до устали, так он после этого как воск у меня…
— Максимыч, кажись, помер он… Вот помрет ночью, а мы будем лежать под ним, ах, Господи!
Боюсь я
покойников…
— И кроме того, всё мне, друг мой, видятся такие до бесконечности страшные сны, что я, как проснусь, сейчас шепчу: «Святой Симеон, разгадай мой сон», но все если б я могла себя с кем-нибудь в доме разговорить, я бы терпела; а то возьмите же, что я постоянно одна и постоянно с мертвецами. Я, мои дружочки, отпетого
покойника не
боюсь, а Варнаша не позволяет их отпето.
С тех пор он жил во флигеле дома Анны Якимовны, тянул сивуху, настоянную на лимонных корках, и беспрестанно дрался то с людьми, то с хорошими знакомыми; мать
боялась его, как огня, прятала от него деньги и вещи, клялась перед ним, что у нее нет ни гроша, особенно после того, как он топором разломал крышку у шкатулки ее и вынул оттуда семьдесят два рубля денег и кольцо с бирюзою, которое она берегла пятьдесят четыре года в знак памяти одного искреннего приятеля
покойника ее.
Наташа(отходя к нарам Бубнова). Вот… будет она мне сниться теперь… мне всегда
покойники снятся…
Боюсь идти одна… в сенях — темно…
— Учеником сперва плавал, еще с отцом с
покойником. С десяти лет, почитай, на караванах хожу. А потом уж сам стал сплавщиком. Сперва-то нам, выученикам, дают барку двоим и товар, который не
боится воды: чугун, сало, хромистый железняк, а потом железо, медь, хлеб.
Я
покойников не
боюсь и притворяюсь…» Обсуживая эти слова хладнокровно, я и теперь не вижу в них той важности, какую придал им Григорий Иваныч.
Первое время петербургские дети
боялись сада, не решались заходить в глубину; и особенно пугала их некая недоконченная постройка в саду, кирпичный остов, пустоглазый
покойник, который не то еще не жил совсем, не то давно умер, но не уходит.
—
Покойников боишься, а разбойничать не
боишься?! Я-т тебя!… Признавай, подлец, Жегулева.
Я и говорю дьякону: — а вот, говорю, генерал Карнаухов,
покойник, не глупее нас был, а тоже этих привидениев до смерти
боялся…
Они усердно молились за душу
покойника, которого при жизни особенно не любили, даже
боялись.
— А ты не
бойся, глупый! Это ничего, что смерть, зато — красиво! В богослужении самое красивое — заупокойная литургия: тут ласка человеку есть, жалость к нему. У нас, кроме
покойников, никого не умеют жалеть!
— Я робок, — говорил он. — Я
боюсь, всего
боюсь и всех
боюсь. Детей крестить — и тех
боюсь: держать их страшно; и
покойников боюсь: на них глядеть страшно.
—
Покойников —
боюсь. Ты знаешь, — она наклонилась к мужу и со страхом шепнула ему: — они после смерти шевелятся — ей-богу!
— Я решил, чтобы как
покойник Савельич был у нас, таким был бы и Алексей, — продолжал Патап Максимыч. — Будет в семье как свой человек, и обедать с нами и все… Без того по нашим делам невозможно… Слушаться не станут работники,
бояться не будут, коль приказчика к себе не приблизишь. Это они чувствуют… Матренушка! — крикнул он, маленько подумав, работницу, что возилась около посуды в большой горенке.
— Не
боюсь ни волков, ни татей, ни тьмы, а
покойников боюсь.
Боюсь, да и шабаш! Братцы православные, молю вас коленопреклоненно, проводите меня до деревни!
И вообще я не считаю желательным и ценным придерживаться всегда уклончивого или слащавого тона, говоря даже о
покойниках. Ни обвинять, ни оправдывать их нечего, но не следует и
бояться высказывать то, что осталось в вашей памяти о человеке, кто бы он ни был и что бы вам впоследствии ни досталось от этого в печати.
От гельметской кирки поверните вправо, к погосту; чай, вы
покойников не
боитесь?