Неточные совпадения
Пьяницы-крикуны ее
боятся; она их не любит: выгоды от них мало, а
шуму много; молчаливые, угрюмые ей скорее по сердцу.
Погодите!»
Беда моя! видно, дежурный пришел
(Его часовой так
боялся)
Кричал он так грозно, так голос был зол,
Шум скорых шагов приближался…
Рядом с полкой — большое окно, две рамы, разъединенные стойкой; бездонная синяя пустота смотрит в окно, кажется, что дом, кухня, я — все висит на самом краю этой пустоты и, если сделать резкое движение, все сорвется в синюю, холодную дыру и полетит куда-то мимо звезд, в мертвой тишине, без
шума, как тонет камень, брошенный в воду. Долго я лежал неподвижно,
боясь перевернуться с боку на бок, ожидая страшного конца жизни.
…Снова дом его наполнился
шумом: дважды в неделю сбегались мальчишки — встрёпанные, босые и точно одержавшие радостную победу над каким-то смешным врагом; жеманно входили лукавые девицы-подростки, скромно собирались в углу двора, повизгивали там, как маленькие ласковые собачки, и желая обратить на себя внимание, и
боясь этого; являлись тенора, люди щеголеватые и весёлые, один даже с тростью в руке и перстнем на оттопыренном мизинце; бородатые и большеротые басы становились в тень к стене амбара и внушительно кашляли там.
Шуму и крику в доме он
боялся как огня и тотчас же всем уступал и всему подчинялся.
— Пиши, пиши, отец мой, — сказал он шопотом, как будто предполагая, что какой-нибудь дух сидит между им и бумагой, и,
боясь спугнуть его, без
шума, потихоньку сел на пол. Когда дядя Ерошка бывал пьян, любимое положение его бывало на полу. Оленин оглянулся, велел подать вина и продолжал писать. Ерошке было скучно пить одному; ему хотелось поговорить.
Слух наполнялся дико ревущими голосами,
шумом ливня, раскатами грома, который долго еще после того, как потухала молния, рокотал в отдаленных лощинах; слышалось завывание ветра, свиставшего в кустах и оврагах, и тысячи других неопределенных звуков, в которых суеверие находит всегда такую обильную пищу для того душевного волнения и ужаса, которых так
боится, но которые, однако ж, любит.
Серебряков. Всю жизнь работать для науки, привыкнуть к своему кабинету, к аудитории, к почтенным товарищам — и вдруг, ни с того ни с сего, очутиться в этом склепе, каждый день видеть тут глупых людей, слушать ничтожные разговоры… Я хочу жить, я люблю успех, люблю известность,
шум, а тут — как в ссылке. Каждую минуту тосковать о прошлом, следить за успехами других,
бояться смерти… Не могу! Нет сил! А тут еще не хотят простить мне моей старости!
Подойдя к двери, я услышал
шум драки. Действительно, шло побоище. Как оказалось после, пятеро базарных торговцев и соборных певчих избивали пятерых актеров, и победа была на стороне первых. Прислуга и хозяин сочувствовали актерам, но
боялись подступиться к буйствующим. Особенно пугал их огромного роста косматый буян, оравший неистовым басом. Я увидел тот момент свалки, когда этот верзила схватил за горло прижатого к стене юношу, замахнулся над ним кулаком и орал: «Убью щенка!»
—
Шуму этого и огласки, — начал князь, видимо, вышедший из себя, — ни я, ни Елена нисколько не
боимся, и я этой старой негодяйке никогда не дам тридцати тысяч; а если она вздумает меня запугивать, так я велю у ней отнять и то, что ей дают.
Господин Голядкин слышал ясно, как все, что ни было в зале, ринулось вслед за ним, как все теснились, давили друг друга и все вместе, в голос, начинали повторять за господином Голядкиным: «что это ничего; что не
бойтесь, Яков Петрович, что это ведь старинный друг и знакомец ваш, Крестьян Иванович Рутеншпиц…» Наконец вышли на парадную, ярко освещенную лестницу; на лестнице была тоже куча народа; с
шумом растворились двери на крыльцо, и господин Голядкин очутился на крыльце вместе с Крестьяном Ивановичем.
Часто садились они на высоком берегу Волги, и Леон, под
шумом волн, засыпал на коленях нежной маменьки, которая
боялась тронуться, чтобы не разбудить его: сон красоты и невинности казался ей так мил и прелестен!..
Когда погасает последний огонь в моем безмолвием палаццо, Я тихо спускаюсь по лестнице, тихо приказываю машину — почему-то Я
боюсь даже
шума своих шагов и голоса — и на всю ночь уезжаю в Кампанью.
Серебряков. Всю жизнь работать для науки, привыкнуть к своему кабинету, к аудитории, к почтенным товарищам и вдруг ни с того ни с сего очутиться в этом склепе, каждый день видеть тут пошлых людей, слушать ничтожные разговоры. Я хочу жить, я люблю успех, люблю известность,
шум, а тут точно в ссылке. Каждую минуту тосковать по прошлом, следить за успехами других,
бояться смерти… не могу! Нет сил! А тут еще не хотят простить мне моей старости!
В это время и вся многочисленная семья Подсохина ходила на цыпочках, даже и в отдаленных комнатах,
боясь малейшим
шумом прервать нить красноречия.
— Бери, братец, бери. Я от самой Москвы не останавливался и так спать хочу, что никакого
шума не
боюсь — мне никто не помешает.
— С Кузьмичом-то!? — удивленно отвечал тот. — Как овечки шли: ни
шуму, ни драки, ни песен; разве что-нибудь из духовного; очень уж они его все сразу
боятся и любят, чуть не молятся на него… Да вот, я за десять лет службы третий раз с ним партию вожу, и чтобы какой скандал или недоразумение — ни-ни…
Серый человек, посещающий смятенную душу в тихий час сумерек, робок, он
боится всякого многолюдства и
шума.
— Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный
шум в его лагере, — сказал он. — Что́ это значит? — Или он удаляется, чего одного мы должны
бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.