Неточные совпадения
Но еврейский мессианизм проникает в христианский
мир, и там подменяет он служение — притязанием, жертвенность — жаждой привилегированного земного
благополучия.
Слишком ясно, что Россия не призвана к
благополучию, к телесному и духовному благоустройству, к закреплению старой плоти
мира.
С точки зрения
благополучия нынешнего поколения можно согласиться на постыдный
мир, но это невозможно с точки зрения ценности национальности и ее исторической судьбы.
Последнее обстоятельство составляло второй источник его
благополучия, — ему достаточно было одной рюмки, чтобы зарядиться на весь день. Объяснялось это огромным количеством выпитой уже Туркевичем водки, которая превратила его кровь в какое-то водочное сусло; генералу теперь достаточно было поддерживать это сусло на известной степени концентрации, чтоб оно играло и бурлило в нем, окрашивая для него
мир в радужные краски.
И все они верой и правдой служат ему, буржуа, торгующему овошенным товаром где-то в rue de Seze и твердо верующему, что французское
благополучие гораздо успешнее покорит
мир, нежели французское оружие.
Они, кажется, до того увлекались созерцанием будущих
благополучий, что наконец воображали их уже наступившими и, принимая слова за дела, считали все гадости действительного
мира лишь дряхлыми остатками прежнего, отживающими последние дни.
Они поцеловались, дружески и нежно, как муж и жена, живущие счастливо. Потом молча, в задумчивости, стали смотреть на портрет, и он молча, не мигая, смотрел на них из роскошной рамы. Невинно и пьяно, как от веселящего газа, глядели подведенные глаза покойницы, принесшей
мир и
благополучие дому сему.
Государство по природе своей не аскетично и не жертвенно, в нем всегда есть кристаллизованное цепляние за блага
мира, охранение
благополучия.
Что им было за дело в чаду их
благополучия до остального
мира и что мог весить остальной
мир на весах, где любовь служит противовесом.
Одно слово, одно твое желание — и я спешу исполнить его, хотя бы стоило мне то жизни, хотя б я должен купить твое
благополучие муками в здешнем
мире и за пределами гроба.
И поистине грядущая в
мире творческая мораль, знаменующая великую моральную революцию, — не демократическая, а аристократическая мораль, ибо творчество все в качестве, а не в количестве, в ценности, а не
благополучии, в индивидуальном, а не в средне-общем, в восхождении, а не в распределении, в организме, а не в механизме.
Христианское преодоление «
мира» и есть преодоление всякой «буржуазности», жертва мирской пользой и
благополучием благородству и красоте жизненного типа.
Мистика жертвенности неведома этой морали, и вот она требует жертвы качества количеству, индивидуального средне-общему, ценности
благополучию, т. е. того, что от
мира иного, тому, что от
мира сего.
Идеал окончательного устроения этого
мира и окончательного довольства и
благополучия в этом
мире, убивающий жажду
мира иного, и есть буржуазный идеал, и есть предел буржуазности, всеобъемлющее и справедливое распределение и распространение буржуазности по земле.
В таком прелестном
благополучии, в таком райском житье прошли для нашего Робинзона целые четыре года: семейный
мир его не возмущался ничем ни на минуту; дети его подрастали и учились; у него завелась лошадка и тележка, которую он, по любви к искусствам, каждую весну перекрашивал в новую краску; годы шли урожайные, нечего было и желать больше.
Разница лишь в том, что в старом
мире корыстолюбие и эгоизм у людей, не потерявших различия между добром и злом, не возводились в перл создания, не почитались святынями, а скорее признавались грехом и слабостью, в новом же «социалистическом»
мире эти низшие начала признаны священными и высокими, ибо ничего высшего, чем самоутверждение человека, чем его
благополучие, удовлетворение и наслаждение, этот
мир не признает.
В таком прелестном
благополучии, в таком райском житье прошли для нашего Робинзона целые четыре года: семейный
мир его не возмущался ничем ни на минуту; дети его подрастали и учились; у него завелись лошадка и тележка, которую он, по любви к искусствам, каждую весну перекрашивал в новую краску; годы шли урожайные, нечего было и желать больше.