Но река продолжала свой говор, и в этом говоре слышалось что-то
искушающее, почти зловещее. Казалось, эти звуки говорили:"Хитер, прохвост, твой бред, но есть и другой бред, который, пожалуй, похитрей твоего будет". Да; это был тоже бред, или, лучше сказать, тут встали лицом к лицу два бреда: один, созданный лично Угрюм-Бурчеевым, и другой, который врывался откуда-то со стороны и заявлял о совершенной своей независимости от первого.
Он испытывал приятное раздражение во всем существе и не раз останавливался у лавок с
искушающими товарами: сапогами, армяками, тапками, ситцами и съестным.