Неточные совпадения
— Апостол Павел говорит: на учения странна и различна
не прилагайтеся. Конечно, если чернокнижие, буесловие или духов с того света вызывать, как Саул, или такие науки учить, что от них пользы ни себе, ни людям, то лучше
не учиться. Надо
воспринимать только то, что бог благословил. Ты соображайся… Святые апостолы говорили на всех языках — и ты учи языки; Василий Великий учил математику и философию — и ты учи, святый Нестор писал историю — и ты учи и пиши историю. Со святыми соображайся…
Положительно, из Лельки вырабатывался очень неплохой агитатор. Школьный ответ превратился у нее в зажигающую речь, и ее с растущим одушевлением слушали не только участники боя, но и рабочая публика, остановившаяся поглядеть на бой. Сила речей Лельки была в том, что никто
не воспринимал ее речь как речь, а как будто Лелька просто высказывала порывом то, чем глубоко жила ее душа.
Напротив, каждый, хотя познает такую необходимость абстрактно и теоретически, но отлагает ее в сторону, как другие теоретические истины, которые, однако, на практике неприложимы, — нисколько
не воспринимая их в свое живое сознание».
Неточные совпадения
А вообще Самгин незаметно для себя стал
воспринимать факты политической жизни очень странно: ему казалось, что все, о чем тревожно пишут газеты, совершалось уже в прошлом. Он
не пытался объяснить себе, почему это так? Марина поколебала это его настроение. Как-то, после делового разговора, она сказала:
Минутами Самгину казалось, что его вместилище впечатлений — то, что называют душой, — засорено этими мудрствованиями и всем, что он знал, видел, — засорено на всю жизнь и так, что он уже
не может ничего
воспринимать извне, а должен только разматывать тугой клубок пережитого.
После пяти, шести свиданий он чувствовал себя у Маргариты более дома, чем в своей комнате. У нее
не нужно было следить за собою, она
не требовала от него ни ума, ни сдержанности, вообще — ничего
не требовала и незаметно обогащала его многим, что он
воспринимал как ценное для него.
— Говорить можно только о фактах, эпизодах, но они — еще
не я, — начал он тихо и осторожно. — Жизнь — бесконечный ряд глупых, пошлых, а в общем все-таки драматических эпизодов, — они вторгаются насильственно, волнуют, отягощают память ненужным грузом, и человек, загроможденный, подавленный ими, перестает чувствовать себя, свое сущее,
воспринимает жизнь как боль…
— Но — это потому, что мы народ метафизический. У нас в каждом земском статистике Пифагор спрятан, и статистик наш
воспринимает Маркса как Сведенборга или Якова Беме. И науку мы
не можем понимать иначе как метафизику, — для меня, например, математика суть мистика цифр, а проще — колдовство.