Неточные совпадения
Затем, плывя дальше на север вдоль западного берега, он рассчитывал, что найдет выход из Северо-Японского моря в Охотское и
тем значительно сократит свой путь в Камчатку; но чем выше подвигался он,
тем пролив
становился всё мельче и мельче.
Постепенное равномерное повышение дна и
то, что в проливе течение было почти незаметно, привели его к убеждению, что он находится не в проливе, а в заливе и что,
стало быть, Сахалин соединен с материком перешейком.
Японцы первые
стали исследовать Сахалин, начиная с 1613 г., но в Европе придавали этому так мало значения, что когда впоследствии русские и японцы решали вопрос о
том, кому принадлежит Сахалин,
то о праве первого исследования говорили и писали только одни русские.
Про него рассказывают, что когда он, идучи морем на Сахалин, захотел в Сингапуре купить своей жене шёлковый платок и ему предложили разменять русские деньги на доллары,
то он будто бы обиделся и сказал: «Вот еще,
стану я менять наши православные деньги на какие-то эфиопские!» И платок не был куплен.
За обедом же была рассказана такая легенда: когда русские заняли остров и затем
стали обижать гиляков,
то гиляцкий шаман проклял Сахалин и предсказал, что из него не выйдет никакого толку.
[Вот образчик доноса по телеграфу: «Долгом совести, семьсот двенадцатой
статьи,
том третий, поставлен необходимость утрудить ваше — ство прибегнуть защите правосудия против безнаказанности за совершаемые N лихоимство, подлоги, истязания».]
Чем дальше от Александровска,
тем долина
становится уже, потемки густеют, гигантские лопухи начинают казаться тропическими растениями; со всех сторон надвигаются темные горы.
Они обрабатывали землю киркой и заступом, сеяли, случалось, весной вместо яровых озимые и кончили
тем, что
стали проситься на материк.
Если жизнь возникла и течет не обычным естественным порядком, а искусственно, и если рост ее зависит не столько от естественных и экономических условий, сколько от теорий и произвола отдельных лиц,
то подобные случайности подчиняют ее себе существенно и неизбежно и
становятся для этой искусственной жизни как бы законами.
Его белье, пропитанное насквозь кожными отделениями, не просушенное и давно не мытое, перемешанное со старыми мешками и гниющими обносками, его портянки с удушливым запахом пота, сам он, давно не бывший в бане, полный вшей, курящий дешевый табак, постоянно страдающий метеоризмом; его хлеб, мясо, соленая рыба, которую он часто вялит тут же в тюрьме, крошки, кусочки, косточки, остатки щей в котелке; клопы, которых он давит пальцами тут же на нарах, — всё это делает казарменный воздух вонючим, промозглым, кислым; он насыщается водяными парами до крайней степени, так что во время сильных морозов окна к утру покрываются изнутри слоем льда и в казарме
становится темно; сероводород, аммиачные и всякие другие соединения мешаются в воздухе с водяными парами и происходит
то самое, от чего, по словам надзирателей, «душу воротит».
Она отучает его мало-помалу от домовитости,
то есть
того самого качества, которое нужно беречь в каторжном больше всего, так как по выходе из тюрьмы он
становится самостоятельным членом колонии, где с первого же дня требуют от него, на основании закона и под угрозой наказания, чтобы он был хорошим хозяином и добрым семьянином.
А как наступил сенокос,
стали собирать крещеных: спрашивают, кто косить умеет, — ну, кто признавался,
того и писали.
Если, стоя в фонаре маяка, поглядеть вниз на море и на «Трех Братьев», около которых пенятся волны,
то кружится голова и
становится жутко.
Те из жителей, которые, подобно корсаковцам, имеют большие пахотные участки, от 3 до 6 и даже 8 десятин, не бедствуют, но таких участков мало и с каждым годом
становится всё меньше и меньше, и в настоящее время больше половины хозяев владеют участками от 1/8 до 1 1/2 дес., а это значит, что хлебопашество дает им одни только убытки.
Стал он чахнуть с
того дня, как по приказанию начальства за какую-то провинность был наказан теперешним александровским палачом Комелевым.
Стало быть, если, как говорят, представителей общества, живущих в Петербурге, только пять,
то охранение доходов каждого из них обходится ежегодно казне в 30 тысяч, не говоря уже о
том, что из-за этих доходов приходится, вопреки задачам сельскохозяйственной колонии и точно в насмешку над гигиеной, держать более 700 каторжных, их семьи, солдат и служащих в таких ужасных ямах, как Воеводская и Дуйская пади, и не говоря уже о
том, что, отдавая каторжных в услужение частному обществу за деньги, администрация исправительные цели наказания приносит в жертву промышленным соображениям,
то есть повторяет старую ошибку, которую сама же осудила.
Когда кто-то из ходивших вместе со мной по камерам
стал журить его за
то, что он ограбил церковь,
то он сказал: «Что ж?
Лишь на последних 70-100 верстах до устья,
то есть там, где меньше всего следует рассчитывать на колонизацию, она
становится глубже и прямее, течение тут тише, порогов и перекатов нет вовсе; здесь может ходить паровой катер и даже мелкосидящий буксирный пароход.
Когда усковцы со своими семьями собрались около надзирательской, где мы пили чай, и когда женщины и дети, как более любопытные, вышли вперед,
то толпа
стала походить на цыганский табор.
На полдороге
стало темнеть, и скоро нас окутала настоящая
тьма. Я уже потерял надежду, что когда-нибудь будет конец этой прогулке, и шел ощупью, болтаясь по колена в воде и спотыкаясь о бревна. Кругом меня и моих спутников там и сям мелькали или тлели неподвижно блуждающие огоньки; светились фосфором целые лужи и громадные гниющие деревья, а сапоги мои были усыпаны движущимися точками, которые горели, как ивановские светляки.
Если читатель вообразит пешехода, навьюченного мукой, солониной или казенными вещами, или больного, который идет из Ускова в Рыковскую больницу,
то ему
станет вполне понятно, какое значение имеют на Сахалине слова: «нет дороги».
Когда он со своею жидкою бородкой и с косичкой, с мягким, бабьим выражением стоит в профиль,
то с него можно писать Кутейкина, и отчасти
становится понятным, почему некоторые путешественники относили гиляков к кавказскому племени.
Началось оно с
того, что у некоторых чиновников, получающих даже очень маленькое жалованье,
стали появляться дорогие лисьи и собольи шубы, а в гиляцких юртах появилась русская водочная посуда; [Начальник Дуйского поста, майор Николаев, говорил одному корреспонденту в 1866 г.: — Летом я с ними дела не имею, а зимой зачастую скупаю у них меха, и скупаю довольно выгодно; часто за бутылку водки или ковригу хлеба от них можно достать пару отличных соболей.
Бывало, как скучно
станет в дороге, попросишь его прочесть что-нибудь, и он прочтет с чувством какое-нибудь длинное стихотворение, а
то и два.]
Обыкновенно они бывают защищены от холодных ветров, и в
то время как на соседних горах и трясинах растительность поражает своею скудостью и мало отличается от полярной, здесь, в еланях, мы встречаем роскошные рощи и траву раза в два выше человеческого роста; в летние, не пасмурные дни земля здесь, как говорится, парит, во влажном воздухе
становится душно, как в бане, и согретая почва гонит все злаки в солому, так что в один месяц, например, рожь достигает почти сажени вышины.
Это был богатырского сложения человек, еще молодой и красивый, характера кроткого и сосредоточенного, — всё, бывало, молчит и о чем-то думает, — и с первого же времени хозяева
стали доверять ему, и когда уезжали из дому,
то знали, что Вукол и денег не вытащит из комода, и спирта в кладовой не выпьет.
Она
стала ссориться со своим сожителем,
тот пожаловался, и окружной начальник в наказание назначил ее работницей на фирму.
Когда я пришел в лавочку,
то фельдфебель принял меня, вероятно, за очень важного чиновника, потому что вдруг без всякой надобности доложил мне, что он был когда-то замешан в чем-то, но оправдан, и
стал торопливо показывать мне разные одобрительные аттестации, показал, между прочим, и письмо какого-то г. Шнейдера, в конце которого, помнится, есть такая фраза: «А когда потеплеет, жарьте талые».
[Этот опыт касается одного только Сахалина, между
тем Д. Г. Тальберг, в своем очерке «Ссылка на Сахалин» («Вестник Европы», 1879 г., V), придает ему общее значение и, говоря по поводу его вообще о нашей неспособности к колонизации, приходит даже к такому выводу: «Не пора ли нам отказаться от всяких колонизационных попыток на Востоке?» В своем примечании к
статье проф.
После же
того, как в 1853 году русские основали Муравьевский пост, японцы
стали проявлять и политическую деятельность.
В 1867 г. заключен был договор, по которому Сахалин
стал принадлежать обоим государствам на праве общего владения; русские и японцы признали друг за другом одинаковое право распоряжаться на острове, — значит, ни
те, ни другие не считали остров своим.
В Тымовском округе чем моложе селение,
тем выше в нем процент половинщиков; в Воскресенском, например, хозяев 97, а половинщиков 77; это значит, что находить новые места и отводить участки поселенцам с каждым годом
становится всё труднее.
Статья 402 «Устава» разрешает приамурскому генерал-губернатору «содержать на казенном довольствии
тех из сахалинских поселенцев, кои, по признанию местных властей, не имеют к
тому собственных средств».
В Дуэ я видел сумасшедшую, страдающую эпилепсией каторжную, которая живет в избе своего сожителя, тоже каторжного; он ходит за ней, как усердная сиделка, и когда я заметил ему, что, вероятно, ему тяжело жить в одной комнате с этою женщиной,
то он ответил мне весело: «Ничево-о, ваше высокоблагородие, по человечности!» В Ново-Михайловке у одного поселенца сожительница давно уже лишилась ног и день и ночь лежит среди комнаты на лохмотьях, и он ходит за ней, и когда я
стал уверять его, что для него же было бы удобнее, если бы она лежала, в больнице,
то и он тоже заговорил о человечности.
Много мужчин и женщин живут вместе, потому что так надо, так принято в ссылке; сожительства
стали в колонии традиционным порядком, И эти люди, как слабые, безвольные натуры, подчинились этому порядку, хотя никто не принуждал их к
тому.
Составили протокол и обвинили во всем бурю, между
тем на другой же день
стали находить в тюрьме у каторжных пропавшие вещи.
С изменением взгляда на ссылку вообще и на сахалинскую в частности, изменится и возрастный состав населения;
то же случится, когда
станут присылать в колонию вдвое больше женщин или когда с проведением Сибирской железной дороги начнется свободная иммиграция.
Это хорошо, потому что, помимо всяких колонизационных соображений, близость детей оказывает ссыльным нравственную поддержку и живее, чем что-либо другое, напоминает им родную русскую деревню; к
тому же заботы о детях спасают ссыльных женщин от праздности; это и худо, потому что непроизводительные возрасты, требуя от населения затрат и сами не давая ничего, осложняют экономические затруднения; они усиливают нужду, и в этом отношении колония поставлена даже в более неблагодарные условия, чем русская деревня: сахалинские дети,
ставши подростками или взрослыми, уезжают на материк и, таким образом, затраты, понесенные колонией, не возвращаются.
Когда его родителей присылают на Сахалин,
то ему бывает уже 5-8-10 лет; пока они отбывают каторгу и поселение, он выходит из детского возраста, и пока потом родители хлопочут о крестьянских правах,
становится уже работником, и прежде чем совсем уехать на материк, успевает несколько раз побывать на заработках во Владивостоке и в Николаевске.
Генерал-губернатор, начальник острова в окружные начальники не верили в производительность труда сахалинских земледельцев; для них уже не подлежало сомнению, что попытка приурочить труд ссыльных к сельскому хозяйству потерпела полную неудачу и что продолжать настаивать на
том, чтобы колония во что бы ни
стало была сельскохозяйственной, значило тратить непроизводительно казенные деньги и подвергать людей напрасным мучениям.
Черемша, говорят, вкусна и питательна, но не всякому приятен ее запах; когда не только в комнате, но даже на дворе ко мне близко подходил человек, употребляющий в пищу черемшу,
то мне
становилось душно.
В прежнее время медведь не обижал людей и домашних животных и считался смирным, но с
тех пор, как ссыльные
стали селиться по верховьям рек и вырубать тут леса и преградили ему путь к рыбе, которая составляла его главную пищу, в сахалинских метрических книгах и в «ведомости происшествий»
стала появляться новая причина смерти — «задран медведем», и в настоящее время медведь уже третируется, как грозное явление природы, с которым приходится бороться не на шутку.
Между
тем с поселенцами конкурируют японцы, производящие ловлю контрабандным образом или за пошлины, и чиновники, забирающие лучшие места для тюремных ловель, и уже близко время, когда с проведением сибирской дороги и развитием судоходства слухи о невероятных богатствах рыбы и пушного зверя привлекут на остров свободный элемент; начнется иммиграция, организуются настоящие рыбные ловли, в которых ссыльный будет принимать участие не как хозяин-промышленник, а лишь как батрак, затем, судя по аналогии, начнутся жалобы на
то, что труд ссыльных во многих отношениях уступает труду свободных, даже манз и корейцев; с точки зрения экономической, ссыльное население будет признано бременем для острова, и с увеличением иммиграции и развитием оседлой и промышленной жизни на острове само государство найдет более справедливым и выгодным
стать на сторону свободного элемента и прекратить ссылку.
Один каторжный слесарь делает берданки и уже четыре продал на материк, другой — делает оригинальные цепочки из
стали, третий — лепит из гипса; но все эти берданки, цепочки и очень дорогие шкатулки так же мало рисуют экономическое положение колонии, как и
то, что один поселенец на юге собирает по берегу китовую кость, а другой — добывает трепангу.
И таким образом, если следуемые по табели три фунта кажутся вполне достаточными в количественном отношении,
то, при знакомстве с качеством хлеба и с бытовыми условиями тюрьмы, это достоинство пайка
становится призрачным, и цифры уже теряют свою силу.
Рудничные арестанты в четыре летние месяца получают усиленное довольствие, состоящее из 4 ф. хлеба и 1 ф. мяса и 24 золотн. крупы; по ходатайству местной администрации, такую же порцию
стали назначать и
тем рабочим, которые заняты на дорожных работах.
Спрашиваю: где же сесть? Указывают на нары. Я сел на бочонок с водой, потом, набравшись духу, сел на нары между обоими преступниками. Спросил, какой губернии,
то да сё, потом
стал напутствовать. Только во время исповеди гляжу — проносят мимо окна столбы для виселицы и всякие эти принадлежности.
— Нет, говорят, батюшка, выкушайте вы сначала, а
то мы пить не
станем.
У каторжного Черношея, убийцы лавочника Никитина, когда перед казнью вели его из Александровска в Дуэ, сделались спазмы мочевого пузыря, и он
то и дело останавливался; его товарищ по преступлению Кинжалов
стал заговариваться.
При совершенной распущенности и всяких послаблениях, какие имели место при старой администрации, сахалинские тюрьмы все-таки оставались полными, и арестанты бегали не так часто, как, быть может, хотели
того смотрители тюрем, для которых побеги составляли одну из самых доходных
статей.