Девочка Маша, дочь смотрителя, которую он любил встречать в больничном саду, теперь, когда он с улыбкой подходил к ней, чтобы погладить ее по головке, почему-то убегала от него.
— Застегнись, — угрюмо сказал Илья. Ему было неприятно видеть это избитое, жалкое тело и не верилось, что пред ним сидит подруга детских дней, славная
девочка Маша. А она, обнажив плечо, говорила ровным голосом:
Неточные совпадения
— Э-эх! — проговорил служивый,
махнув рукой, и пошел вслед за франтом и за
девочкой, вероятно приняв Раскольникова иль за помешанного, или за что-нибудь еще хуже.
Иногда придет к нему
Маша, хозяйская
девочка, от маменьки, сказать, что грузди или рыжики продают: не велит ли он взять кадочку для себя, или зазовет он к себе Ваню, ее сына, спрашивает, что он выучил, заставит прочесть или написать и посмотрит, хорошо ли он пишет и читает.
Там, на большом круглом столе, дымилась уха. Обломов сел на свое место, один на диване, около него, справа на стуле, Агафья Матвеевна, налево, на маленьком детском стуле с задвижкой, усаживался какой-то ребенок лет трех. Подле него садилась
Маша, уже
девочка лет тринадцати, потом Ваня и, наконец, в этот день и Алексеев сидел напротив Обломова.
Таисья даже не обернулась, и Никитич
махнул рукой, когда она с
девочками скрылась в воротах груздевского дома. Он постоял на одном месте, побормотал что-то про себя и решительно не знал, что ему делать.
За перегородкой, где спала Мими с
девочками и из-за которой мы переговаривались вечером, слышно движенье.
Маша с различными предметами, которые она платьем старается скрыть от нашего любопытства, чаще и чаще пробегает мимо нас, наконец отворяется дверь и нас зовут пить чай.