Неточные совпадения
Все сидящие на террасе чистят для варенья какую-то пошлую ягоду. Я раскланиваюсь и хочу
уходить, но разноцветные
девицы с визгом хватают мою шляпу и требуют, чтобы я остался. Я сажусь. Мне подают тарелку с ягодой и шпильку. Начинаю чистить.
А Наденька страдает за меня, но в то же время сознание, что против сидит влюбленный в нее человек, доставляет ей, по-видимому, величайшее наслаждение. Покончив с мужчинами,
девицы говорят о любви. После длинного разговора о любви одна из
девиц встает и
уходит. Оставшиеся начинают перемывать косточки ушедшей. Все находят, что она глупа, несносна, безобразна, что у нее лопатка не на месте.
Варенькина maman, сама Варенька и разноцветные
девицы окружают меня и заявляют, что я не имею никакого права
уходить, так как дал им вчера честное слово обедать с ними, а после обеда идти в лес за грибами.
— Тургенев в своих произведениях учит, чтобы всякая возвышенная, честно мыслящая
девица уходила с любимым мужчиною на край света и служила бы его идее, — сказал Орлов, иронически щуря глаза.
Неточные совпадения
— Это мы хорошо сделали, что теперь
ушли, — заторопилась, перебивая, Пульхерия Александровна, — он куда-то по делу спешил; пусть пройдется, воздухом хоть подышит… ужас у него душно… а где тут воздухом-то дышать? Здесь и на улицах, как в комнатах без форточек. Господи, что за город!.. Постой, посторонись, задавят, несут что-то! Ведь это фортепиано пронесли, право… как толкаются… Этой
девицы я тоже очень боюсь…
— Дурак! — крикнула Татьяна, ударив его по голове тетрадкой нот, а он схватил ее и с неожиданной силой, как-то привычно, посадил на плечо себе.
Девицы стали отнимать подругу, началась возня, а Самгин, давно поняв, что он лишний в этой компании, незаметно
ушел.
Перекинувшись еще десятком камешков, замолчали, принужденные к этому миролюбивыми замечаниями
девиц. Затем Маракуев и Варвара
ушли куда-то, а Клим спросил Лидию:
Осталось за мной. Я тотчас же вынул деньги, заплатил, схватил альбом и
ушел в угол комнаты; там вынул его из футляра и лихорадочно, наскоро, стал разглядывать: не считая футляра, это была самая дрянная вещь в мире — альбомчик в размер листа почтовой бумаги малого формата, тоненький, с золотым истершимся обрезом, точь-в-точь такой, как заводились в старину у только что вышедших из института
девиц. Тушью и красками нарисованы были храмы на горе, амуры, пруд с плавающими лебедями; были стишки:
— Я
уйду… Вон «маруха» завела! — И он подмигнул на
девицу с синяком под глазом.