Неточные совпадения
Определяя прекрасное как полное проявление идеи в отдельном существе, мы необходимо придем к выводу: «прекрасное в действительности только призрак, влагаемый в нее нашею фантазиею»; из этого будет следовать, что «собственно
говоря, прекрасное создается нашею фантазиею, а в действительности (или, [по Гегелю]: в природе) истинно прекрасного нет»; из того, что в природе нет истинно прекрасного, будет следовать, что «искусство имеет своим источником стремление человека восполнить
недостатки прекрасного в объективной действительности» и что «прекрасное, создаваемое искусством, выше прекрасного в объективной действительности», — все эти мысли составляют сущность [гегелевской эстетики и являются в ней] не случайно, а по строгому логическому развитию основного понятия
о прекрасном.
Правда, этого
недостатка не видно, его открывает не глаз, а вычисление; можио поэтому прибавить, что смешно и
говорить об этом
недостатке, которого невозможно заметить,
о котором можно только знать, но таковы большею частью
недостатки прекрасного в действительности: их не видео, они нечувствительны, они открываются только исследованию, а не воззрению.
Не
говорим пока
о том, что следствием подобного обыкновения бывает идеализация в хорошую и дурную сторону, или просто
говоря, преувеличение; потому что мы не
говорили еще
о значении искусства, и рано еще решать,
недостаток или достоинство эта идеализация; скажем только, что вследствие постоянного приспособления характера людей к значению событий является в поэзии монотонность, однообразны делаются лица и даже самые события; потому что от разности в характерах действующих лиц и самые происшествия, существенно сходные, приобретали бы различный оттенок, как это бывает в жизни, вечно разнообразной, вечно новой, между тем как в поэтических произведениях очень часто приходится читать повторения.
Русский,
говоря по-французски, в каждом звуке изобличает, что для органов его неуловима полная чистота французского выговора, беспрестанно изобличает свое иностранное происхождение в выборе слов, в построении фразы, во всем складе речи, — и мы прощаем ему все эти
недостатки, мы даже не замечаем их, и объявляем, что он превосходно, несравненно
говорит по-французски, наконец, мы объявляем, что «этот русский
говорит по-французски лучше самих французов», хотя в сущности мы и не думаем сравнивать его с настоящими французами, сравнивая его только с другими русскими, также усиливающимися
говорить по-французски, — он действительно
говорит несравненно лучше их, но несравненно хуже французов, — это подразумевается каждым, имеющим понятие
о деле; но многих гиперболическая фраза может вводить в заблуждение.
Неточные совпадения
«Я — не гимназист, влюбленный в нее, не Макаров, — соображал он. — Я хорошо вижу ее
недостатки, а достоинства ее, в сущности, неясны мне, — уговаривал он себя. —
О красоте она
говорила глупо. И вообще она
говорит надуманно… неестественно для девушки ее лет».
«Всякого заинтересовала бы. Гедонизм. Чепуха какая-то. Очевидно — много читала.
Говорит в манере героинь Лескова.
О поручике вспомнила после всего и равнодушно. Другая бы ужасалась долго. И — сентиментально… Интеллигентские ужасы всегда и вообще сентиментальны… Я, кажется, не склонен ужасаться. Не умею. Это — достоинство или
недостаток?»
Рассказывая, он не исповедовался, а
говорил о себе, как
о соседе, который несколько надоел ему, но, при всех его
недостатках, — человек не плохой.
«Что это она вчера смотрела так пристально на меня? — думал Обломов. — Андрей божится, что
о чулках и
о рубашке еще не
говорил, а
говорил о дружбе своей ко мне,
о том, как мы росли, учились, — все, что было хорошего, и между тем (и это рассказал), как несчастлив Обломов, как гибнет все доброе от
недостатка участия, деятельности, как слабо мерцает жизнь и как…»
— У него есть свои
недостатки, бесспорно, я вам
говорил уже, именно некоторая одноидейность… но и
недостатки его свидетельствуют тоже
о благородной душе, не правда ли?