Неточные совпадения
Очень легко показать неприложимость к
возвышенному определения «
возвышенное есть перевес идеи над образом», после того как сам Фишер, его принимающий, сделал это, объяснив, что от перевеса идеи над образом (выражая ту же
мысль обыкновенным языком: от превозможения силы, проявляющейся в предмете, над всеми стесняющими ее силами, или, в природе органической, над законами организма, ее проявляющего) происходит безобразное или неопределенное («безобразное» сказал бы я, если бы не боялся впасть в игру слов, сопоставляя безобразное и безобразное).
Мало того,
мысль, что
возвышенными явлениями возбуждается в человеке предчувствие бесконечного, господствует и в понятиях людей, чуждых строгой науке; редко можно найти сочинение, в котором не высказывалась бы она, как скоро представляется повод, хотя самый отдаленный; почти в каждом описании величественного пейзажа, в каждом рассказе о каком-нибудь ужасном событии найдется подобное отступление или применение.
Строго и беспристрастно наблюдая за тем, что происходит в нас, когда мы созерцаем
возвышенное, мы убедимся, что 1)
возвышенным представляется нам самый предмет, а не какие-нибудь вызываемые этим предметом
мысли; так, например, величествен сам по себе Казбек, величественно само по себе море, величественна сама по себе личность Цезаря или Катона.
Конечно, при созерцании
возвышенного предмета могут пробуждаться в нас различного рода
мысли, усиливающие впечатление, им на нас производимое; но возбуждаются они или нет, — дело случая, независимо от которого предмет остается
возвышенным:
мысли и воспоминания, усиливающие ощущение, рождаются при всяком ощущении, но они уже следствие, а не причина первоначального ощущения, и если, задумавшись над подвигом Муция Сцеволы, я дохожу до
мысли: «да, безгранична сила патриотизма», то
мысль эта только следствие впечатления, произведенного на меня независимо от нее самым поступком Муция Сцеволы, а не причина этого впечатления; точно так же
мысль: «нет ничего на земле прекраснее человека», которая может пробудиться во мне, когда я задумаюсь, глядя на изображение прекрасного лица, не причина того, что я восхищаюсь им, как прекрасным, а следствие того, что оно уже прежде нее, независимо от нее кажется мне прекрасно.
И потому, если бы даже согласиться, что созерцание
возвышенного всегда ведет к идее бесконечного, то
возвышенное, порождающее такую
мысль, а не порождаемое ею, должно иметь причину своего действия «а нас не в ней, а в чем-нибудь другом.
Едва ли можно после этого разделять
мысль, что «
возвышенное есть перевес идеи над формою», или что «сущность
возвышенного состоит в пробуждении идеи бесконечного». В чем же состоит она? Очень простое определение
возвышенного будет, кажется, вполне обнимать и достаточно объяснять все явления, относящиеся к его области.
Просмотрев лучше курсы эстетики, легко убедиться, что в нашем кратком обзоре подведены под принимаемое нами понятие
возвышенного или великого все его главные видоизменения. Остается показать, как принимаемое нами воззрение на сущность
возвышенного относится к подобным
мыслям, высказанным в известных ныне курсах эстетики.
— «Сравнение с окружающими предметами необходимо для того, чтобы предмет казался
возвышенным», —
мысль очень близкая к принимаемому нами воззрению на основной признак
возвышенного.
Из второстепенного и частного признака возвышенности сравнение и превосходство по великости должно быть возведено в главную и общую
мысль при определении
возвышенного.
Будучи от природы весьма обыкновенных умственных и всяких других душевных качеств, она всю жизнь свою стремилась раскрашивать себя и представлять, что она была женщина и умная, и добрая, и с твердым характером; для этой цели она всегда говорила только о серьезных предметах, выражалась плавно и красноречиво, довольно искусно вставляя в свою речь витиеватые фразы и
возвышенные мысли, которые ей удавалось прочесть или подслушать; не жалея ни денег, ни своего самолюбия, она входила в знакомство и переписку с разными умными людьми и, наконец, самым публичным образом творила добрые дела.
Голован любил
возвышенные мысли и знал Поппе, но не так, как обыкновенно знают писателя люди, прочитавшие его произведение. Нет; Голован, одобрив «Опыт о человеке», подаренный ему тем же Алексеем Петровичем Ермоловым, знал всю поэму наизусть. И я помню, как он, бывало, слушает, стоя у притолки, рассказ о каком-нибудь новом грустном происшествии и, вдруг воздохнув, отвечает:
Неточные совпадения
— Это придет, — утешал его Голенищев, в понятии которого Вронский имел и талант и, главное, образование, дающее
возвышенный взгляд на искусство. Убеждение Голенищева в таланте Вронского поддерживалось еще и тем, что ему нужно было сочувствие и похвалы Вронского его статьям и
мыслям, и он чувствовал, что похвалы и поддержка должны быть взаимны.
Жизнь эта открывалась религией, но религией, не имеющею ничего общего с тою, которую с детства знала Кити и которая выражалась в обедне и всенощной во Вдовьем Доме, где можно было встретить знакомых, и в изучении с батюшкой наизусть славянских текстов; это была религия
возвышенная, таинственная, связанная с рядом прекрасных
мыслей и чувств, в которую не только можно было верить, потому что так велено, но которую можно было любить.
С первой молодости он держал себя так, как будто готовился занять то блестящее место в свете, на которое впоследствии поставила его судьба; поэтому, хотя в его блестящей и несколько тщеславной жизни, как и во всех других, встречались неудачи, разочарования и огорчения, он ни разу не изменил ни своему всегда спокойному характеру, ни
возвышенному образу
мыслей, ни основным правилам религии и нравственности и приобрел общее уважение не столько на основании своего блестящего положения, сколько на основании своей последовательности и твердости.
Он был небольшого ума, но благодаря такому положению, которое позволяло ему свысока смотреть на все тщеславные треволнения жизни, образ
мыслей его был
возвышенный.
Наконец генерал надумался и обратился к «батюшке». Отец Алексей был человек молодой, очень приличного вида и страстно любимый своею попадьей. Он щеголял шелковою рясой и
возвышенным образом
мыслей и пленил генерала, сказав однажды, что"вера — главное, а разум — все равно что слуга на запятках: есть надобность за чем-нибудь его послать — хорошо, а нет надобности — и так простоит на запятках!"