Моя мать часто сердилась, иногда бивала меня, но тогда, когда у нее, как она говорила, отнималась поясница от тасканья корчаг и чугунов, от мытья белья на нас пятерых и на пять человек семинаристов, и мытья полов, загрязненных нашими двадцатью ногами, не носившими калош, и ухода за коровой; это — реальное раздражение нерв чрезмерною работою без отдыха; и когда,
при всем этом, «концы не сходились», как она говорила, то есть нехватало денег на покупку сапог кому-нибудь из нас, братьев, или на башмаки сестрам, — тогда она бивала нас.
Неточные совпадения
Неделю гостила смирно, только
все ездил к ней какой-то статский, тоже красивый, и дарил Верочке конфеты, и надарил ей хороших кукол, и подарил две книжки, обе с картинками; в одной книжке были хорошие картинки — звери, города; а другую книжку Марья Алексевна отняла у Верочки, как уехал гость, так что только раз она и видела эти картинки,
при нем: он сам показывал.
Когда Верочке было десять лет, девочка, шедшая с матерью на Толкучий рынок, получила
при повороте из Гороховой в Садовую неожиданный подзатыльник, с замечанием: «глазеешь на церковь, дура, а лба-то что не перекрестишь? Чать, видишь,
все добрые люди крестятся!»
Марья Алексевна на другой же день подарила дочери фермуар, оставшийся невыкупленным в закладе, и заказала дочери два новых платья, очень хороших — одна материя стоила: на одно платье 40 руб., на другое 52 руб., а с оборками да лентами, да фасоном оба платья обошлись 174 руб.; по крайней мере так сказала Марья Алексевна мужу, а Верочка знала, что
всех денег вышло на них меньше 100 руб., — ведь покупки тоже делались
при ней, — но ведь и на 100 руб. можно сделать два очень хорошие платья.
Обстоятельства были так трудны, что Марья Алексевна только махнула рукою. То же самое случилось и с Наполеоном после Ватерлооской битвы, когда маршал Груши оказался глуп, как Павел Константиныч, а Лафайет стал буянить, как Верочка: Наполеон тоже бился, бился, совершал чудеса искусства, — и остался не
при чем, и мог только махнуть рукой и сказать: отрекаюсь от
всего, делай, кто хочет, что хочет и с собою, и со мною.
И вот они, для пользы любимой науки, — они ужасные охотники бранить медицину, только посвящают
все свои силы ее пользе, — они отказываются от богатства, даже от довольства, и сидят в гошпиталях, делая, видите ли, интересные для науки наблюдения, режут лягушек, вскрывают сотни трупов ежегодно и
при первой возможности обзаводятся химическими лабораториями.
Станет ли она напиваться
при постороннем человеке, которому хоть и сочувствует во
всем, но не доверяет, потому что кому же она может доверять?
Я всегда смотрю и думаю: отчего с посторонними людьми каждый так деликатен? отчего
при чужих людях
все стараются казаться лучше, чем в своем семействе? — и в самом деле,
при посторонних людях бывают лучше, — отчего это?
При таком устройстве были в готовности средства к жизни на три, пожалуй, даже на четыре месяца; ведь на чай 10 рублей в месяц довольно? а в четыре месяца Лопухов надеялся найти уроки, какую-нибудь литературную работу, занятия в какой-нибудь купеческой конторе, —
все равно.
— Да ведь я знаю, кто эта дама, — сказал офицер, на беду романтика подошедший к спорившим: — это г-жа N.; она
при мне это и сказала; и она действительно отличная женщина, только ее тут же уличили, что за полчаса перед тем она хвалилась, что ей 26 лет, и помнишь, сколько она хохотала вместе со
всеми?
Между ними были люди мягкие и люди суровые, люди мрачные и люди веселые, люди хлопотливые и люди флегматические, люди слезливые (один с суровым лицом, насмешливый до наглости; другой с деревянным лицом, молчаливый и равнодушный ко
всему; оба они
при мне рыдали несколько раз, как истерические женщины, и не от своих дел, а среди разговоров о разной разности; наедине, я уверен, плакали часто), и люди, ни от чего не перестававшие быть спокойными.
Когда я отвел хозяина в сторону спросить его, кто вы, я указал на вас глазами, потому что ведь вы
все равно должны были заметить, что я спрашиваю о вас, кто вы; следовательно, напрасно было бы не делать жестов, натуральных
при таком вопросе.
Если бы тут был кто посторонний, он, каким бы чувствительным сердцем ни был одарен, не мог бы не засмеяться над торжественностью
всей этой процедуры и в особенности над обрядными церемонностями этого ее финала. Смешно, это правда. Но как бы хорошо было для наших нерв, если бы,
при сообщении нам сильных известий, умели соблюдать хоть десятую долю той выдержки подготовления, как Рахметов.
И когда она просыпается поздно поутру, уж вместо
всех прежних слов
все только борются два слова с одним словом: «не увижусь» — «увижусь» — и так идет
все утро; забыто
все, забыто
все в этой борьбе, и то слово, которое побольше,
все хочет удержать
при себе маленькое слово, так и хватается за него, так и держит его: «не увижусь»; а маленькое слово
все отбегает и пропадает,
все отбегает и пропадает: «увижусь»; забыто
все, забыто
все, в усилиях большего слова удержать
при себе маленькое, да, и оно удерживает его, и зовет на помощь себе другое маленькое слово, чтобы некуда было отбежать этому прежнему маленькому слову: «нет, не увижусь»… «нет, не увижусь», — да, теперь два слова крепко держат между собою изменчивое самое маленькое слово, некуда уйти ему от них, сжали они его между собою: «нет, не увижусь» — «нет, не увижусь»…
Но когда вспоминает она прошлое, то иногда, — сначала точно, только иногда, а потом
все постояннее, —
при каждом воспоминании она чувствует недовольство, сначала слабое, мимолетное, неопределенное, — кем? чем? — вот уж ей становится видно, кем: она недовольна собою, за что же?
Австрийская, потом бургундская конница, более многочисленная, стала терпеть от них поражения
при каждой встрече; потом перепробовали биться с ними
все другие конницы, и
все были постоянно разбиваемы.
При порядочной прислуге разве не пошло бы
все почти так же, хотя бы я гораздо меньше занималась сама?
Понятно, что и в расходах на их жизнь много сбережений. Они покупают
все большими количествами, расплачиваются наличными деньгами, поэтому вещи достаются им дешевле, чем
при покупке в долг и по мелочи; вещи выбираются внимательно, с знанием толку в них, со справками, поэтому
все покупается не только дешевле, но и лучше, нежели вообще приходится покупать бедным людям.
Тут выгода двойная, как вы знаете: во — первых, оттого, что
все покупается оптом; положим, от этого выигрывается третья доля, вещи, которые
при мелочной покупке и долгах обошлись бы в З р., обходятся в 2 руб.
— Все-таки бедная! — сказала Катерина Васильевна. — Будем
при ней врознь. Мы с тобою, Верочка, а Чарли с Сашею.
Неточные совпадения
«Отцы! — сказал Клим Яковлич, // С каким-то визгом в голосе, // Как будто
вся утроба в нем, //
При мысли о помещиках, // Заликовала вдруг.
В воротах с ними встретился // Лакей, какой-то буркою // Прикрытый: «Вам кого? // Помещик за границею, // А управитель
при смерти!..» — // И спину показал. // Крестьяне наши прыснули: // По
всей спине дворового // Был нарисован лев. // «Ну, штука!» Долго спорили, // Что за наряд диковинный, // Пока Пахом догадливый // Загадки не решил: // «Холуй хитер: стащит ковер, // В ковре дыру проделает, // В дыру просунет голову // Да и гуляет так!..»
Стародум. Оттого, мой друг, что
при нынешних супружествах редко с сердцем советуют. Дело в том, знатен ли, богат ли жених? Хороша ли, богата ли невеста? О благонравии вопросу нет. Никому и в голову не входит, что в глазах мыслящих людей честный человек без большого чина — презнатная особа; что добродетель
все заменяет, а добродетели ничто заменить не может. Признаюсь тебе, что сердце мое тогда только будет спокойно, когда увижу тебя за мужем, достойным твоего сердца, когда взаимная любовь ваша…
Прыщ был уже не молод, но сохранился необыкновенно. Плечистый, сложенный кряжем, он
всею своею фигурой так, казалось, и говорил: не смотрите на то, что у меня седые усы: я могу! я еще очень могу! Он был румян, имел алые и сочные губы, из-за которых виднелся ряд белых зубов; походка у него была деятельная и бодрая, жест быстрый. И
все это украшалось блестящими штаб-офицерскими эполетами, которые так и играли на плечах
при малейшем его движении.
Нечто подобное было, по словам старожилов, во времена тушинского царика, да еще
при Бироне, когда гулящая девка, Танька-Корявая, чуть-чуть не подвела
всего города под экзекуцию.