Неточные совпадения
— Конечно, и обвинять их нельзя за это, бедных ребяток, — проговорила она своим чистым, совсем молодым, нежным голосом, так дисгармонировавшим с ее некрасивой, старообразной внешностью калеки, — бедные
дети, сироты, сами лишенные ласки с
детства, имеют инстинктивную потребность перенести накопившуюся в них нежную привязанность к кому бы то ни было, до самозабвения.
А Варварушка «своя». Такое же
дитя подвалов, видевшее и пережившее в своем
детстве все то же, что пережила большая часть воспитанниц.
И Васса судорожно прижалась к горбунье всем своим тонким, костлявым телом наголодавшегося в раннем
детстве ребенка.
Бедность и сиротство учат быть дальновидными, и
дети, помимо собственной воли, рано перестают быть
детьми. Каждая приютка с
детства приучается к мысли о заработке.
Неточные совпадения
Первое время деревенской жизни было для Долли очень трудное. Она живала в деревне в
детстве, и у ней осталось впечатление, что деревня есть спасенье от всех городских неприятностей, что жизнь там хотя и не красива (с этим Долли легко мирилась), зато дешева и удобна: всё есть, всё дешево, всё можно достать, и
детям хорошо. Но теперь, хозяйкой приехав в деревню, она увидела, что это всё совсем не так, как она думала.
— Еще этот, подле ветки, — указала она маленькой Маше маленькую сыроежку, перерезанную поперек своей упругой розовой шляпки сухою травинкой, из-под которой она выдиралась. Она встала, когда Маша, разломив на две белые половинки, подняла сыроежку. — Это мне
детство напоминает, — прибавила она, отходя от
детей рядом с Сергеем Ивановичем.
Маленькая горенка с маленькими окнами, не отворявшимися ни в зиму, ни в лето, отец, больной человек, в длинном сюртуке на мерлушках и в вязаных хлопанцах, надетых на босую ногу, беспрестанно вздыхавший, ходя по комнате, и плевавший в стоявшую в углу песочницу, вечное сиденье на лавке, с пером в руках, чернилами на пальцах и даже на губах, вечная пропись перед глазами: «не лги, послушествуй старшим и носи добродетель в сердце»; вечный шарк и шлепанье по комнате хлопанцев, знакомый, но всегда суровый голос: «опять задурил!», отзывавшийся в то время, когда
ребенок, наскуча однообразием труда, приделывал к букве какую-нибудь кавыку или хвост; и вечно знакомое, всегда неприятное чувство, когда вслед за сими словами краюшка уха его скручивалась очень больно ногтями длинных протянувшихся сзади пальцев: вот бедная картина первоначального его
детства, о котором едва сохранил он бледную память.
— Та осина, — заговорил Базаров, — напоминает мне мое
детство; она растет на краю ямы, оставшейся от кирпичного сарая, и я в то время был уверен, что эта яма и осина обладали особенным талисманом: я никогда не скучал возле них. Я не понимал тогда, что я не скучал оттого, что был
ребенком. Ну, теперь я взрослый, талисман не действует.
— В
детстве — не доиграл. Благородные
дети не принимали меня в свои игры. Вот и доигрываю…