— Боже мой, — шептали мои губы, — помоги мне! Помоги, Боже, сделаться доброй,
хорошей девочкой, прилежно учиться, помогать маме… не сердиться по пустякам!
Неточные совпадения
Между тем учитель продолжал вызывать по очереди следующих
девочек. Предо мной промелькнул почти весь класс. Одни были слабее в знании басни, другие читали хорошо, но Нина прочла
лучше всех.
—
Лучше тебе,
девочка? — спросила она. — Может быть, не свести ли тебя в лазарет, или подождем до утра?
Какая-то новая, трогательно-беспомощная сидела теперь передо мною Нина, но мне она казалась вдесятеро
лучше и милее несколько гордой и предприимчивой
девочки, любимицы класса…
Чай пили в садике, где цвели резеда, левкои, табак и уже распускались ранние шпажники. Ярцев и Кочевой по лицу Юлии Сергеевны видели, что она переживает счастливое время душевного спокойствия и равновесия, что ей ничего не нужно, кроме того, что уже есть, и у них самих становилось на душе покойно, славно. Кто бы что ни сказал, все выходило кстати и умно. Сосны были прекрасны, пахло смолой чудесно, как никогда раньше, и сливки были очень вкусны, и Саша была умная,
хорошая девочка…
Молитва моя без содержания была, вроде птичьей песни солнцу, — стал я молиться за него и за жену, а больше всего за Ольгуньку, — очень
хорошая девочка росла, тихая, красивая, нежная.
— Делают и успехи. Одна славная девочка есть, мясника дочь. Добрая,
хорошая девочка. Вот если бы я была порядочная женщина, то, разумеется, по папашиным связям, я бы могла найти место зятю. А то я ничего не умела и вот довела их всех до этого.
— Так вот что! Гм…Какая же ты, однако,
хорошая девочка! У тебя, старина, хорошая дочь! Редкость! Ну, всё одно, рассказывай…И за него я так же охотно заступлюсь, как и за тебя.
Неточные совпадения
— Потому что Алексей, я говорю про Алексея Александровича (какая странная, ужасная судьба, что оба Алексеи, не правда ли?), Алексей не отказал бы мне. Я бы забыла, он бы простил… Да что ж он не едет? Он добр, он сам не знает, как он добр. Ах! Боже мой, какая тоска! Дайте мне поскорей воды! Ах, это ей,
девочке моей, будет вредно! Ну, хорошо, ну дайте ей кормилицу. Ну, я согласна, это даже
лучше. Он приедет, ему больно будет видеть ее. Отдайте ее.
Лучше Ани (так она звала свою
девочку).
Только тем, что в такую неправильную семью, как Аннина, не пошла бы
хорошая, Дарья Александровна и объяснила себе то, что Анна, с своим знанием людей, могла взять к своей
девочке такую несимпатичную, нереспектабельную Англичанку.
— Ани? (так звала она дочь свою Анну) Здорова. Очень поправилась. Ты хочешь видеть ее? Пойдем, я тебе покажу ее. Ужасно много было хлопот, — начала она рассказывать, — с нянями. У нас Итальянка была кормилицей.
Хорошая, но так глупа! Мы ее хотели отправить, но
девочка так привыкла к ней, что всё еще держим.
«Онегин, я тогда моложе, // Я
лучше, кажется, была, // И я любила вас; и что же? // Что в сердце вашем я нашла? // Какой ответ? одну суровость. // Не правда ль? Вам была не новость // Смиренной
девочки любовь? // И нынче — Боже! — стынет кровь, // Как только вспомню взгляд холодный // И эту проповедь… Но вас // Я не виню: в тот страшный час // Вы поступили благородно, // Вы были правы предо мной. // Я благодарна всей душой…