Неточные совпадения
Бог был — чужой, Черт — родной. Бог был — холод. Черт —
жар. И никто из них
не был добр. И никто — зол. Только одного я
любила, другого — нет: одного знала, а другого — нет. Один меня
любил и знал, а другой — нет. Одного мне — тасканьями в церковь, стояньями в церкви, паникадилом, от сна в глазах двоящимся: расходящимся и вновь сходящимся — Ааронами и фараонами — и всей славянской невнятицей, — навязывали, одного меня — заставляли, а другой — сам, и никто
не знал.
— Врут-то, врут доктора, да не очень, — вздохнула тетушка. — Петр Андреич покойничек потерял глаза. Так же вот, как ты, день-деньской работал на заводе около горячей печки и ослеп. Глаза
не любят жара. Ну, да что толковать? — встрепенулась она. — Пойдем выпьем! С праздничком вас поздравляю, голубчики мои. Ни с кем не пью, а с вами выпью, грешница. Дай бог!
Мадридское"сиденье"было для меня в физическом смысле довольно утомительно. Я — северянин и никогда
не любил жары, а тут летний зной начал меня подавлять. Мой коллега Наке, как истый южанин, гораздо бодрее меня нес свою корреспондентскую службу, бегал по городу и днем, и даже в полдень. А я выходил только утром, очень редко от 12-ти до 4-х, и начинал"дышать"только по заходе солнца, когда, собственно, и начиналась в Мадриде бойкая жизнь.
Неточные совпадения
— Вы думаете, — с
жаром продолжала Пульхерия Александровна, — его бы остановили тогда мои слезы, мои просьбы, моя болезнь, моя смерть, может быть, с тоски, наша нищета? Преспокойно бы перешагнул через все препятствия. А неужели он, неужели ж он нас
не любит?
Если она
любит Штольца, что же такое была та любовь? — кокетство, ветреность или хуже? Ее бросало в
жар и краску стыда при этой мысли. Такого обвинения она
не взведет на себя.
—
Не более часу, чтоб
не более часу, и как можно больше монпансье и тягушек положите; это там девки
любят, — с
жаром настаивал Митя.
Да, так
любить, как
любит наша кровь, // Никто из вас давно
не любит!.. // Мы
любим все — и
жар холодных числ, // И дар божественных видений, // Нам внятно все — и острый галльский смысл, // И сумрачный германский гений…
— Милый, добрый мой Лев Николаич! — с чувством и с
жаром сказал вдруг генерал, — я… и даже сама Лизавета Прокофьевна (которая, впрочем, тебя опять начала честить, а вместе с тобой и меня за тебя,
не понимаю только за что), мы все-таки тебя
любим,
любим искренно и уважаем, несмотря даже ни на что, то есть на все видимости.