Неточные совпадения
Скотинин. Кого? За что? В день моего сговора! Я прошу тебя, сестрица, для такого праздника отложить наказание до завтрева; а завтра, коль изволишь, я и сам охотно помогу. Не будь я Тарас Скотинин, если у меня не всякая вина виновата. У меня в этом, сестрица,
один обычай с тобою. Да за что ж ты так прогневалась?
Г-жа Простакова. Обойми меня, друг мой сердечный! Вот сынок,
одно мое утешение.
Простаков. От которого она и на тот свет пошла. Дядюшка ее, господин Стародум, поехал в Сибирь; а как несколько уже лет не было о нем ни слуху, ни вести, то мы и считаем его покойником. Мы, видя, что она осталась
одна, взяли ее в нашу деревеньку и надзираем над ее имением, как над своим.
Скотинин. Люблю свиней, сестрица, а у нас в околотке такие крупные свиньи, что нет из них ни
одной, котора, став на задни ноги, не была бы выше каждого из нас целой головою.
Арихметике учит его, батюшка,
один отставной сержант, Цыфиркин.
Скотинин. Все меня
одного оставили. Пойти было прогуляться на скотный двор.
От
одной этой мысли я вне себя.
Скотинин. Суженого конем не объедешь, душенька! Тебе на свое счастье грех пенять. Ты будешь жить со мною припеваючи. Десять тысяч твоего доходу! Эко счастье привалило; да я столько родясь и не видывал; да я на них всех свиней со бела света выкуплю; да я, слышь ты, то сделаю, что все затрубят: в здешнем-де околотке и житье
одним свиньям.
Правдин. Когда же у вас могут быть счастливы
одни только скоты, то жене вашей от них и от вас будет худой покой.
Скотинин. Худой покой! ба! ба! ба! да разве светлиц у меня мало? Для нее
одной отдам угольную с лежанкой. Друг ты мой сердешный! коли у меня теперь, ничего не видя, для каждой свинки клевок особливый, то жене найду светелку.
Скотинин. Смотри ж, не отпирайся, чтоб я в сердцах с
одного разу не вышиб из тебя духу. Тут уж руки не подставишь. Мой грех. Виноват Богу и государю. Смотри, не клепли ж и на себя, чтоб напрасных побой не принять.
Правдин. А кого он невзлюбит, тот дурной человек. (К Софье.) Я и сам имею честь знать вашего дядюшку. А, сверх того, от многих слышал об нем то, что вселило в душу мою истинное к нему почтение. Что называют в нем угрюмостью, грубостью, то есть
одно действие его прямодушия. Отроду язык его не говорил да, когда душа его чувствовала нет.
Г-жа Простакова (к гостям).
Одна моя забота,
одна моя отрада — Митрофанушка. Мой век проходит. Его готовлю в люди.
Митрофан. Да! того и смотри, что от дядюшки таска; а там с его кулаков да за Часослов. Нет, так я, спасибо, уж
один конец с собою!
Г-жа Простакова. Все вы, бестии, усердны на
одних словах, а не на деле…
Стародум. Ему многие смеются. Я это знаю. Быть так. Отец мой воспитал меня по-тогдашнему, а я не нашел и нужды себя перевоспитывать. Служил он Петру Великому. Тогда
один человек назывался ты, а не вы. Тогда не знали еще заражать людей столько, чтоб всякий считал себя за многих. Зато нонче многие не стоят
одного. Отец мой у двора Петра Великого…
Стародум. В
одном. Отец мой непрестанно мне твердил
одно и то же: имей сердце, имей душу, и будешь человек во всякое время. На все прочее мода: на умы мода, на знания мода, как на пряжки, на пуговицы.
Стародум. В
одном только: когда он внутренне удостоверен, что служба его отечеству прямой пользы не приносит! А! тогда поди.
Стародум. А такова-то просторна, что двое, встретясь, разойтиться не могут.
Один другого сваливает, и тот, кто на ногах, не поднимает уже никогда того, кто на земи.
Стародум. Тут не самолюбие, а, так называть, себялюбие. Тут себя любят отменно; о себе
одном пекутся; об
одном настоящем часе суетятся. Ты не поверишь. Я видел тут множество людей, которым во все случаи их жизни ни разу на мысль не приходили ни предки, ни потомки.
Стародум. Тем для меня лучше. Я успел убраться без хлопот, а то бы выжили ж меня
одним из двух манеров.
Стародум (берет у Правдина табак). Как ни с чем? Табакерке цена пятьсот рублев. Пришли к купцу двое.
Один, заплатя деньги, принес домой табакерку. Другой пришел домой без табакерки. И ты думаешь, что другой пришел домой ни с чем? Ошибаешься. Он принес назад свои пятьсот рублев целы. Я отошел от двора без деревень, без ленты, без чинов, да мое принес домой неповрежденно, мою душу, мою честь, мои правилы.
Стародум. Ты знаешь, что я
одной тобой привязан к жизни. Ты должна делать утешение моей старости, а мои попечении твое счастье. Пошед в отставку, положил я основание твоему воспитанию, но не мог иначе основать твоего состояния, как разлучась с твоей матерью и с тобою.
Стародум(к Правдину). Чтоб оградить ее жизнь от недостатку в нужном, решился я удалиться на несколько лет в ту землю, где достают деньги, не променивая их на совесть, без подлой выслуги, не грабя отечества; где требуют денег от самой земли, которая поправосуднее людей, лицеприятия не знает, а платит
одни труды верно и щедро.
Стародум. Богату! А кто богат? Да ведаешь ли ты, что для прихотей
одного человека всей Сибири мало! Друг мой! Все состоит в воображении. Последуй природе, никогда не будешь беден. Последуй людским мнениям, никогда богат не будешь.
Стародум. Почтение!
Одно почтение должно быть лестно человеку — душевное; а душевного почтения достоин только тот, кто в чинах не по деньгам, а в знати не по чинам.
Скотинин. Что греха таить,
одного помету, да вишь как развизжалась.
Г-жа Простакова (обробев и иструсясь). Как! Это ты! Ты, батюшка! Гость наш бесценный! Ах, я дура бессчетная! Да так ли бы надобно было встретить отца родного, на которого вся надежда, который у нас
один, как порох в глазе. Батюшка! Прости меня. Я дура. Образумиться не могу. Где муж? Где сын? Как в пустой дом приехал! Наказание Божие! Все обезумели. Девка! Девка! Палашка! Девка!
Г-жа Простакова. Как! Нам расстаться с Софьюшкой! С сердечным нашим другом! Я с
одной тоски хлеба отстану.
Скотинин. То ль еще увидишь, как опознаешь меня покороче. Вишь ты, здесь содомно. Через час место приду к тебе
один. Тут дело и сладим. Скажу, не похвалясь: каков я, право, таких мало. (Отходит.)
Кутейкин. Так у нас
одна кручина. Четвертый год мучу свой живот. По сесть час, кроме задов, новой строки не разберет; да и зады мямлит, прости Господи, без складу по складам, без толку по толкам.
Митрофан (вычисляя, шепчет). Нуль да нуль — нуль.
Один да
один… (Задумался.)
Г-жа Простакова. Как тебе не знать большого свету, Адам Адамыч? Я чай, и в
одном Петербурге ты всего нагляделся.
Цыфиркин.
Один десятерых уберу!
Софья (
одна, глядя на часы). Дядюшка скоро должен вытти. (Садясь.) Я его здесь подожду. (Вынимает книжку и прочитав несколько.) Это правда. Как не быть довольну сердцу, когда спокойна совесть! (Прочитав опять несколько.) Нельзя не любить правил добродетели. Они — способы к счастью. (Прочитав еще несколько, взглянула и, увидев Стародума, к нему подбегает.)
Стародум. Дурное расположение людей, не достойных почтения, не должно быть огорчительно. Знай, что зла никогда не желают тем, кого презирают; а обыкновенно желают зла тем, кто имеет право презирать. Люди не
одному богатству, не
одной знатности завидуют: и добродетель также своих завистников имеет.
Софья. Конечно, дядюшка! И такой знатный никого счастливым не сделает, кроме себя
одного.
Стародум. Как! А разве тот счастлив, кто счастлив
один? Знай, что, как бы он знатен ни был, душа его прямого удовольствия не вкушает. Вообрази себе человека, который бы всю свою знатность устремил на то только, чтоб ему
одному было хорошо, который бы и достиг уже до того, чтоб самому ему ничего желать не оставалось. Ведь тогда вся душа его занялась бы
одним чувством,
одною боязнию: рано или поздно сверзиться. Скажи ж, мой друг, счастлив ли тот, кому нечего желать, а лишь есть чего бояться?
Софья. Вижу, какая разница казаться счастливым и быть действительно. Да мне это непонятно, дядюшка, как можно человеку все помнить
одного себя? Неужели не рассуждают, чем
один обязан другому? Где ж ум, которым так величаются?
С другой стороны, вместо кротости, чистосердечия, свойств жены добродетельной, муж видит в душе своей жены
одну своенравную наглость, а наглость в женщине есть вывеска порочного поведения.
Стародум(
один). Он, конечно, пишет ко мне о том же, о чем в Москве сделал предложение. Я не знаю Милона; но когда дядя его мой истинный друг, когда вся публика считает его честным и достойным человеком… Если свободно ее сердце…
Стародум(сведя обоих). Вам
одним за секрет сказать можно. Она сговорена. (Отходит и дает знак Софье, чтоб шла за ним.)
Стародум. Благодарение Богу, что человечество найти защиту может! Поверь мне, друг мой, где государь мыслит, где знает он, в чем его истинная слава, там человечеству не могут не возвращаться его права. Там все скоро ощутят, что каждый должен искать своего счастья и выгод в том
одном, что законно… и что угнетать рабством себе подобных беззаконно.
Стародум. Оно и должно быть залогом благосостояния государства. Мы видим все несчастные следствия дурного воспитания. Ну, что для отечества может выйти из Митрофанушки, за которого невежды-родители платят еще и деньги невеждам-учителям? Сколько дворян-отцов, которые нравственное воспитание сынка своего поручают своему рабу крепостному! Лет через пятнадцать и выходят вместо
одного раба двое, старый дядька да молодой барин.
Просвещение возвышает
одну добродетельную душу.
Я хотел бы, например, чтоб при воспитании сына знатного господина наставник его всякий день разогнул ему Историю и указал ему в ней два места: в
одном, как великие люди способствовали благу своего отечества; в другом, как вельможа недостойный, употребивший во зло свою доверенность и силу, с высоты пышной своей знатности низвергся в бездну презрения и поношения.
Правдин (Стародуму). Ваша малейшая жалоба, ваше
одно слово пред правительством… и уж спасти ее нельзя.
Г-жа Простакова. Ему, батюшка, за
один год дано десять рублей, а еще за год ни полушки не заплачено.
Г-жа Простакова (бросаясь обнимать сына).
Один ты остался у меня, мой сердечный друг, Митрофанушка!