Упиваясь легким успехом, он гордо ходил: «Талант, талант!» —
звучало у него в ушах. Но вскоре все уже знали, как он рисует, перестали ахать, и он привык к успеху.
Долго я не мог задремать; долго
звучал у меня в ушах неотразимый голос Якова… наконец жара и усталость взяли, однако ж, свое, и я заснул мертвым сном.
Слова: «Вы невежа, милостивый государь» (un mal élevé, monsieur) — так и
звучали у меня в ушах, все более и более возмущая меня.
Елена очень тосковала и долго по ночам заснуть не могла, когда узнала о смерти Кати. Последние слова нищей девочки беспрестанно
звучали у ней в ушах, и ей самой казалось, что ее зовут…
— Вы что, шалуньи, притаились, — вдруг
прозвучал у нас над ухом знакомый голос Матеньки. — Вы ведь, ваше сиятельство (она всегда так обращалась к княжне), под кран идти изволили ручку смочить, а сами к подруге больной свернули… Не дело… Им покой нужен.
Неточные совпадения
Чичиков, со своей стороны, был очень рад, что поселился на время
у такого мирного и смирного хозяина. Цыганская жизнь ему надоела. Приотдохнуть, хотя на месяц, в прекрасной деревне, в виду полей и начинавшейся весны, полезно было даже и в геморроидальном отношении. Трудно было найти лучший уголок для отдохновения. Весна убрала его красотой несказанной. Что яркости в зелени! Что свежести в воздухе! Что птичьего крику в садах! Рай, радость и ликованье всего! Деревня
звучала и пела, как будто новорожденная.
Никогда еще большой корабль не подходил к этому берегу;
у корабля были те самые паруса, имя которых
звучало как издевательство; теперь они ясно и неопровержимо пылали с невинностью факта, опровергающего все законы бытия и здравого смысла.
Туробоев отошел в сторону, Лютов, вытянув шею, внимательно разглядывал мужика, широкоплечего, в пышной шапке сивых волос, в красной рубахе без пояса; полторы ноги его были одеты синими штанами. В одной руке он держал нож, в другой — деревянный ковшик и, говоря, застругивал ножом выщербленный край ковша, поглядывая на господ снизу вверх светлыми глазами. Лицо
у него было деловитое, даже мрачное, голос
звучал безнадежно, а когда он перестал говорить, брови его угрюмо нахмурились.
— Вы ей не говорите, что я был
у вас и зачем. Мы с ней еще, может, как раз и сомкнемся в делах-то, — сказал он, отплывая к двери. Он исчез легко и бесшумно, как дым. Его последние слова
прозвучали очень неопределенно, можно было понять их как угрозу и как приятельское предупреждение.
— Ну — здравствуйте! — обратился незначительный человек ко всем. Голос
у него звучный, и было странно слышать, что он
звучит властно. Половина кисти левой руки его была отломлена, остались только три пальца: большой, указательный и средний. Пальцы эти слагались
у него щепотью, никоновским крестом. Перелистывая правой рукой узенькие страницы крупно исписанной книги, левой он непрерывно чертил в воздухе затейливые узоры, в этих жестах было что-то судорожное и не сливавшееся с его спокойным голосом.