Неточные совпадения
— Ну, полно, полно, балагур. Вишь, барина мы с тобой беспокоим. Женю, небось… А ты, батюшка,
не гневись: дитятко,
видишь, малое, разуму
не успело набраться.
Его привыкли
видеть, иногда даже давали ему пинка, но никто с ним
не заговаривал, и он сам, кажется, отроду рта
не разинул.
Вот, изволите
видеть, дело было этак, как бы вам сказать —
не солгать, в Великий пост, в самую ростопель.
А тут,
вижу, дело-то
не тем пахнет.
А то вот что еще мучительно бывает:
видишь доверие к тебе слепое, а сам чувствуешь, что
не в состоянии помочь.
Чувствую я, что больная моя себя губит;
вижу, что
не совсем она в памяти; понимаю также и то, что
не почитай она себя при смерти, —
не подумала бы она обо мне; а то ведь, как хотите, жутко умирать в двадцать пять лет, никого
не любивши: ведь вот что ее мучило, вот отчего она, с отчаянья, хоть за меня ухватилась, — понимаете теперь?
Митя, малый лет двадцати восьми, высокий, стройный и кудрявый, вошел в комнату и,
увидев меня, остановился у порога. Одежда на нем была немецкая, но одни неестественной величины буфы на плечах служили явным доказательством тому, что кроил ее
не только русский — российский портной.
— Нет, я его
не видал, да его и
видеть нельзя, — отвечал Ильюша сиплым и слабым голосом, звук которого как нельзя более соответствовал выражению его лица, — а слышал… Да и
не я один.
— Нет,
не видал, и сохрани Бог его
видеть; но а другие
видели. Вот на днях он у нас мужичка обошел: водил, водил его по лесу, и все вокруг одной поляны… Едва-те к свету домой добился.
—
Видел. Говорит, такой стоит большой, большой, темный, скутанный, этак словно за деревом, хорошенько
не разберешь, словно от месяца прячется, и глядит, глядит глазищами-то, моргает ими, моргает…
— Ведь вы, может быть,
не знаете, — продолжал он, покачиваясь на обеих ногах, — у меня там мужики на оброке. Конституция — что будешь делать? Однако оброк мне платят исправно. Я бы их, признаться, давно на барщину ссадил, да земли мало! я и так удивляюсь, как они концы с концами сводят. Впрочем, c’est leur affaire [Это их дело (фр.).]. Бурмистр у меня там молодец, une forte tête [Умная голова (фр.).], государственный человек! Вы
увидите… Как, право, это хорошо пришлось!
— Да ты на недоуздках так их и выведи! — закричал ему вслед г-н Чернобай. — У меня, батюшка, — продолжал он, ясно и кротко глядя мне в лицо, —
не то, что у барышников, чтоб им пусто было! у них там имбири разные пойдут, соль, барда [От барды и соли лошадь скоро тучнеет. — Примеч. авт.], бог с ними совсем!.. А у меня, изволишь
видеть, все на ладони, без хитростей.
Она, изволите
видеть, вздумала окончательно развить, довоспитать такую, как она выражалась, богатую природу и, вероятно, уходила бы ее, наконец, совершенно, если бы, во-первых, недели через две
не разочаровалась «вполне» насчет приятельницы своего брата, а во-вторых, если бы
не влюбилась в молодого проезжего студента, с которым тотчас же вступила в деятельную и жаркую переписку; в посланиях своих она, как водится, благословляла его на святую и прекрасную жизнь, приносила «всю себя» в жертву, требовала одного имени сестры, вдавалась в описания природы, упоминала о Гете, Шиллере, Беттине и немецкой философии — и довела наконец бедного юношу до мрачного отчаяния.
— Что к родным писать? Помочь — они мне
не помогут; умру — узнают. Да что об этом говорить… Расскажи-ка мне лучше, что ты за границей
видел?
Мой приход — я это мог заметить — сначала несколько смутил гостей Николая Иваныча; но,
увидев, что он поклонился мне, как знакомому человеку, они успокоились и уже более
не обращали на меня внимания. Я спросил себе пива и сел в уголок, возле мужичка в изорванной свите.
— Да нет, — перебил он меня, — такие ли бывают хозяева! Вот
видите ли, — продолжал он, скрутив голову набок и прилежно насасывая трубку, — вы так, глядя на меня, можете подумать, что я и того… а ведь я, должен вам признаться, воспитанье получил средственное; достатков
не было. Вы меня извините, я человек откровенный, да и наконец…
— Пожалуй, хоша оно того… Вот
видите ли, — начал он, — но я, право,
не знаю…
— «Ну, вот
видишь; а брат твой от этого
не пропадет».
Я
не мог
видеть ее глаз — она их
не поднимала; но я ясно
видел ее тонкие, высокие брови, ее длинные ресницы: они были влажны, и на одной из ее щек блистал на солнце высохший след слезы, остановившейся у самых губ, слегка побледневших.
— Завтра… Ну, ну, ну, пожалуйста, — подхватил он поспешно и с досадой,
увидев, что она затрепетала вся и тихо наклонила голову, — пожалуйста, Акулина,
не плачь. Ты знаешь, я этого терпеть
не могу. (И он наморщил свой тупой нос.) А то я сейчас уйду… Что за глупости — хныкать!
— Как
видите, — отвечал я. — Да и вам
не спится?
Я,
видите ли, робок, и робок
не в ту силу, что я провинциал, нечиновный, бедняк, а в ту силу, что я страшно самолюбивый человек.
— Однако, — прибавил он, подумав немного, — я, кажется, обещал вам рассказать, каким образом я женился. Слушайте же. Во-первых, доложу вам, что жены моей уже более на свете
не имеется, во-вторых… а во-вторых, я
вижу, что мне придется рассказать вам мою молодость, а то вы ничего
не поймете… Ведь вам
не хочется спать?
Что эта дрянная кляча
не Малек-Адель, что между ею и Малек-Аделем
не существовало ни малейшего сходства, что всякий мало-мальски путный человек должен был с первого разу это
увидеть, что он, Пантелей Чертопханов, самым пошлым образом обманулся — нет! что он нарочно, преднамеренно надул самого себя, напустил на себя этот туман, — во всем этом теперь уже
не оставалось ни малейшего сомнения!
И тем страшнее кажется мне это лицо, что по нем, по металлическим его щекам, я
вижу — силится… силится и
не может расплыться улыбка.
— Ну, зимою, конечно, мне хуже: потому — темно; свечку зажечь жалко, да и к чему? Я хоть грамоте знаю и читать завсегда охоча была, но что читать? Книг здесь нет никаких, да хоть бы и были, как я буду держать ее, книгу-то? Отец Алексей мне, для рассеянности, принес календарь, да
видит, что пользы нет, взял да унес опять. Однако хоть и темно, а все слушать есть что: сверчок затрещит али мышь где скрестись станет. Вот тут-то хорошо:
не думать!
— А то еще
видела я сон, — начала она снова, — а быть может, это было мне видение — я уж и
не знаю.
И
вижу я: вьется, мечется между ними одна женщина, целой головой выше других, и платье на ней особенное, словно
не наше,
не русское.
— Только вот беда моя: случается, целая неделя пройдет, а я
не засну ни разу. В прошлом году барыня одна проезжала,
увидела меня, да и дала мне сткляночку с лекарством против бессонницы; по десяти капель приказала принимать. Очень мне помогало, и я спала; только теперь давно та сткляночка выпита…
Не знаете ли, что это было за лекарство и как его получить?
Я приподнялся на сене. Голова коренника
не шевелилась над водою. Только и можно было
видеть, при ясном свете месяца, как одно его ухо чуть-чуть двигалось то взад, то вперед.