Неточные совпадения
Смотри же, Вася, —
продолжал он, обращаясь к кучеру, — духом сомчи:
барина везешь.
— Я твоего
барина знаю, —
продолжал я.
—
Барин был как следует
барин, —
продолжал старик, закинув опять удочку, — и душа была тоже добрая.
— Нет, не после, а теперь, —
продолжал старик… — Тебе, я знаю, при
господине помещике совестно: тем лучше — казнись. Изволь, изволь-ка говорить… Мы послушаем.
— Барыня приказала, —
продолжал он, пожав плечами, — а вы погодите… вас еще в свинопасы произведут. А что я портной, и хороший портной, у первых мастеров в Москве обучался и на енаралов шил… этого у меня никто не отнимет. А вы чего храбритесь?.. чего? из господской власти вышли, что ли? вы дармоеды, тунеядцы, больше ничего. Меня отпусти на волю — я с голоду не умру, я не пропаду; дай мне пашпорт — я оброк хороший взнесу и
господ удоблетворю. А вы что? Пропадете, пропадете, словно мухи, вот и все!
— Сабур врачебной управой запрещен, —
продолжал Николай, — я еще на тебя пожалуюсь. Ты уморить меня хотел — вот что! Да
Господь не попустил.
— А кому начать? — спросил он слегка изменившимся голосом у Дикого-Барина, который все
продолжал стоять неподвижно посередине комнаты, широко расставив толстые ноги и почти по локоть засунув могучие руки в карманы шаровар.
— Ну, ну, не «циркай» [Циркают ястреба, когда они чего-нибудь испугаются. — Примеч. авт.]! — презрительно заметил Дикий-Барин. — Начинай, —
продолжал он, качнув головой на рядчика.
— Увидимся, увидимся. Не в будущем году — так после. Барин-то, кажется, в Петербург на службу поступить желает, —
продолжал он, выговаривая слова небрежно и несколько в нос, — а может быть, и за границу уедем.
— В одной трагедии Вольтера, — уныло
продолжал он, — какой-то
барин радуется тому, что дошел до крайней границы несчастья.
— А то я молитвы читаю, —
продолжала, отдохнув немного, Лукерья. — Только немного я знаю их, этих самых молитв. Да и на что я стану
Господу Богу наскучать? О чем я его просить могу? Он лучше меня знает, чего мне надобно. Послал он мне крест — значит меня он любит. Так нам велено это понимать. Прочту Отче наш, Богородицу, акафист всем скорбящим — да и опять полеживаю себе безо всякой думочки. И ничего!
Неточные совпадения
Г-жа Простакова (не видя их,
продолжает). Авось-либо
Господь милостив, и счастье на роду ему написано.
— Вы вступаете в пору жизни, —
продолжал священник, — когда надо избрать путь и держаться его. Молитесь Богу, чтоб он по своей благости помог вам и помиловал, — заключил он. «
Господь и Бог наш Иисус Христос, благодатию и щедротами своего человеколюбия, да простит ти чадо»… И, окончив разрешительную молитву, священник благословил и отпустил его.
— Вы не верите? —
продолжал он, — даю вам честное, благородное слово, что все это сущая правда, и в доказательство я вам, пожалуй, назову этого
господина.
— А! вот что! — сказал папа. — Почем же он знает, что я хочу наказывать этого охотника? Ты знаешь, я вообще не большой охотник до этих
господ, —
продолжал он по-французски, — но этот особенно мне не нравится и должен быть…
— Нет, не нужно, — сказал учитель, укладывая карандаши и рейсфедер в задвижной ящичек, — теперь прекрасно, и вы больше не прикасайтесь. Ну, а вы, Николенька, — прибавил он, вставая и
продолжая искоса смотреть на турка, — откройте наконец нам ваш секрет, что вы поднесете бабушке? Право, лучше было бы тоже головку. Прощайте,
господа, — сказал он, взял шляпу, билетик и вышел.