Неточные совпадения
Водились за ним, правда, некоторые слабости: он, например, сватался за всех богатых невест
в губернии и, получив отказ от руки и от дому, с сокрушенным сердцем доверял свое горе всем друзьям и знакомым, а родителям невест продолжал посылать
в подарок кислые персики и другие сырые произведения своего сада; любил повторять один и тот же анекдот, который, несмотря на уважение г-на Полутыкина к его достоинствам, решительно никогда никого не смешил; хвалил сочинение Акима Нахимова и повесть Пинну;заикался; называл свою собаку Астрономом; вместо однакоговорил одначеи завел у себя
в доме французскую кухню, тайна которой, по понятиям его повара, состояла
в полном изменении естественного вкуса каждого кушанья: мясо у этого искусника отзывалось рыбой, рыба — грибами, макароны — порохом; зато ни одна морковка не попадала
в суп, не приняв
вида ромба или трапеции.
Он много видел, много знал, и от него я многому научился; например: из его рассказов узнал я, что каждое лето, перед покосом, появляется
в деревнях небольшая тележка особенного
вида.
Ермолай был человек престранного рода: беззаботен, как птица, довольно говорлив, рассеян и неловок с
виду; сильно любил выпить, не уживался на месте, на ходу шмыгал ногами и переваливался с боку на бок — и, шмыгая и переваливаясь, улепетывал верст пятьдесят
в сутки.
Не успел я ему ответить, не успела собака моя с благородной важностью донести до меня убитую птицу, как послышались проворные шаги, и человек высокого росту, с усами, вышел из чащи и с недовольным
видом остановился передо мной. Я извинился, как мог, назвал себя и предложил ему птицу, застреленную
в его владениях.
В «тверёзом»
виде не лгал; а как выпьет — и начнет рассказывать, что у него
в Питере три дома на Фонтанке: один красный с одной трубой, другой — желтый с двумя трубами, а третий — синий без труб, и три сына (а он и женат-то не бывал): один
в инфантерии, другой
в кавалерии, третий сам по себе…
Ведь чуть
в гроб отца моего не вогнал, и точно вогнал бы, да сам, спасибо, умер: с голубятни
в пьяном
виде свалился…
— Ну, — промолвил я, — видал ты, Кузьма,
виды на своем веку! Что ж ты теперь
в рыболовах делаешь, коль у вас рыбы нету?
Лощина эта имела
вид почти правильного котла с пологими боками; на дне ее торчало стоймя несколько больших белых камней, — казалось, они сползлись туда для тайного совещания, — и до того
в ней было немо и глухо, так плоско, так уныло висело над нею небо, что сердце у меня сжалось.
Старик неохотно встал и вышел за мной на улицу. Кучер мой находился
в раздраженном состоянии духа: он собрался было попоить лошадей, но воды
в колодце оказалось чрезвычайно мало, и вкус ее был нехороший, а это, как говорят кучера, первое дело… Однако при
виде старика он осклабился, закивал головой и воскликнул...
Я попросил Ерофея заложить ее поскорей. Мне самому захотелось съездить с Касьяном на ссечки: там часто водятся тетерева. Когда уже тележка была совсем готова, и я кое-как вместе с своей собакой уже уместился на ее покоробленном лубочном дне, и Касьян, сжавшись
в комочек и с прежним унылым выражением на лице, тоже сидел на передней грядке, — Ерофей подошел ко мне и с таинственным
видом прошептал...
Несколько мужиков
в пустых телегах попались нам навстречу; они ехали с гумна и пели песни, подпрыгивая всем телом и болтая ногами на воздухе; но при
виде нашей коляски и старосты внезапно умолкли, сняли свои зимние шапки (дело было летом) и приподнялись, как бы ожидая приказаний.
На третьей картине представлена была полунагая женщина
в лежачем положении en raccourci [
В уменьшенном
виде (фр.).], с красными коленями и очень толстыми пятками.
«Приказывается тебе немедленно по получении сего розыскать: кто
в прошлую ночь,
в пьяном
виде и с неприличными песнями, прошел по Аглицкому саду, и гувернантку мадам Энжени француженку разбудил и обеспокоил? и чего сторожа глядели, и кто сторожем
в саду сидел и таковые беспорядки допустил? О всем вышепрописанном приказывается тебе
в подробности разведать и немедленно конторе донести.
Купрю не сшибешь!» — раздались на улице и на крыльце, и немного спустя вошел
в контору человек низенького роста, чахоточный на
вид, с необыкновенно длинным носом, большими неподвижными глазами и весьма горделивой осанкой.
Николай Еремеев вошел
в контору. Лицо его сияло удовольствием, но при
виде Павла он несколько смутился.
В улицах, образованных телегами, толпились люди всякого звания, возраста и
вида: барышники,
в синих кафтанах и высоких шапках, лукаво высматривали и выжидали покупщиков; лупоглазые, кудрявые цыгане метались взад и вперед, как угорелые, глядели лошадям
в зубы, поднимали им ноги и хвосты, кричали, бранились, служили посредниками, метали жребий или увивались около какого-нибудь ремонтера
в фуражке и военной шинели с бобром.
Г-н Беневоленский был человек толстоватый, среднего роста, мягкий на
вид, с коротенькими ножками и пухленькими ручками; носил он просторный и чрезвычайно опрятный фрак, высокий и широкий галстух, белое, как снег, белье, золотую цепочку на шелковом жилете, перстень с камнем на указательном пальце и белокурый парик; говорил убедительно и кротко, выступал без шума, приятно улыбался, приятно поводил глазами, приятно погружал подбородок
в галстух: вообще приятный был человек.
Какие они им подносят перспективные
виды собственных комнат с щеткой на правом плане, грядкой сору на вылощенном полу, желтым самоваром на столе возле окна и самим хозяином,
в халате и ермолке, с ярким бликом света на щеке!
Невеселый
вид, нечего сказать, а между тем всем окрестным жителям хорошо известна дорога
в Колотовку: они ездят туда охотно и часто.
На
вид он казался дворовым; густые седые волосы
в беспорядке вздымались над сухим и сморщенным его лицом.
Но вообще я не люблю этого дерева и потому, не остановись
в осиновой роще для отдыха, добрался до березового леска, угнездился под одним деревцем, у которого сучья начинались низко над землей и, следовательно, могли защитить меня от дождя, и, полюбовавшись окрестным
видом, заснул тем безмятежным и кротким сном, который знаком одним охотникам.
Нужно ли рассказывать читателю, как посадили сановника на первом месте между штатским генералом и губернским предводителем, человеком с свободным и достойным выражением лица, совершенно соответствовавшим его накрахмаленной манишке, необъятному жилету и круглой табакерке с французским табаком, — как хозяин хлопотал, бегал, суетился, потчевал гостей, мимоходом улыбался спине сановника и, стоя
в углу, как школьник, наскоро перехватывал тарелочку супу или кусочек говядины, — как дворецкий подал рыбу
в полтора аршина длины и с букетом во рту, — как слуги,
в ливреях, суровые на
вид, угрюмо приставали к каждому дворянину то с малагой, то с дрей-мадерой и как почти все дворяне, особенно пожилые, словно нехотя покоряясь чувству долга, выпивали рюмку за рюмкой, — как, наконец, захлопали бутылки шампанского и начали провозглашаться заздравные тосты: все это, вероятно, слишком известно читателю.
Вечные тревоги, мучительная борьба с холодом и голодом, тоскливое уныние матери, хлопотливое отчаяние отца, грубые притеснения хозяев и лавочника — все это ежедневное, непрерывное горе развило
в Тихоне робость неизъяснимую: при одном
виде начальника он трепетал и замирал, как пойманная птичка.
Это, однако, не помешало ему умереть
в тот же день, не дождавшись уездного врача, которому при
виде его едва остывшего тела осталось только с грустным сознаньем бренности всего земного потребовать «водочки с балычком».
Заря уже занялась, когда он возвратился домой. Образа человеческого не было на нем, грязь покрывала все платье, лицо приняло дикий и страшный
вид, угрюмо и тупо глядели глаза. Сиплым шепотом прогнал он от себя Перфишку и заперся
в своей комнате. Он едва держался на ногах от усталости, но он не лег
в постель, а присел на стул у двери и схватился за голову.
При
виде внезапно появившейся всклокоченной одичалой фигуры своего «благодетеля» жид, стоявший за спиною Перфишки, хотел было дать стречка; но Чертопханов
в два прыжка настиг его и, как тигр, вцепился ему
в горло.
На другой день Чертопханов вместе с Лейбой выехал из Бессонова на крестьянской телеге. Жид являл
вид несколько смущенный, держался одной рукой за грядку и подпрыгивал всем своим дряблым телом на тряском сиденье; другую руку он прижимал к пазухе, где у него лежала пачка ассигнаций, завернутых
в газетную бумагу; Чертопханов сидел, как истукан, только глазами поводил кругом и дышал полной грудью; за поясом у него торчал кинжал.
Подивился я тут про себя, куда и
в каком
виде зашла легенда об Иоанне д’Арк, и, помолчав немного, спросил Лукерью: сколько ей лет?
Но вот наступает вечер. Заря запылала пожаром и обхватила полнеба. Солнце садится. Воздух вблизи как-то особенно прозрачен, словно стеклянный; вдали ложится мягкий пар, теплый на
вид; вместе с росой падает алый блеск на поляны, еще недавно облитые потоками жидкого золота; от деревьев, от кустов, от высоких стогов сена побежали длинные тени… Солнце село; звезда зажглась и дрожит
в огнистом море заката…