Цитаты со словом «шёл»
Водились за ним, правда, некоторые слабости: он, например, сватался за всех богатых невест в губернии и, получив отказ от руки и от дому, с сокрушенным сердцем доверял свое горе всем друзьям и знакомым, а родителям невест продолжал
посылать в подарок кислые персики и другие сырые произведения своего сада; любил повторять один и тот же анекдот, который, несмотря на уважение г-на Полутыкина к его достоинствам, решительно никогда никого не смешил; хвалил сочинение Акима Нахимова и повесть Пинну;заикался; называл свою собаку Астрономом; вместо однакоговорил одначеи завел у себя в доме французскую кухню, тайна которой, по понятиям его повара, состояла в полном изменении естественного вкуса каждого кушанья: мясо у этого искусника отзывалось рыбой, рыба — грибами, макароны — порохом; зато ни одна морковка не попадала в суп, не приняв вида ромба или трапеции.
— До меня верст пять будет, — прибавил он, — пешком
идти далеко; зайдемте сперва к Хорю. (Читатель позволит мне не передавать его заиканья.)
Наконец мы встали и опять
пошли бродить до вечера.
— Самовар тебе готов, — сказал он мне с улыбкой, —
пойдем чай пить.
Я в этот день
пошел на охоту часами четырьмя позднее обыкновенного и следующие три дня провел у Хоря.
У мужика овес только что скошен, стало быть заплатить есть чем; он
идет с купцом в кабак и там уже расплачивается.
Хорь молчал, хмурил густые брови и лишь изредка замечал, что «дескать, это у нас не
шло бы, а вот это хорошо — это порядок».
Что хорошо — то ему и нравится, что разумно — того ему и подавай, а откуда оно
идет, — ему все равно.
«Нет, дождь
пойдет, — возразил мне Калиныч, — утки вон плещутся, да и трава больно сильно пахнет».
Если б речь
шла не о собаке, я бы употребил слово: разочарованность.
Ермолай любил покалякать с хорошим человеком, особенно за чаркой, но и то недолго: встанет, бывало, и
пойдет.
«Да куда ты, черт,
идешь?
И
пойдет Ермолай с своим Валеткой в темную ночь, через кусты да водомоины, а мужичок Софрон его, пожалуй, к себе на двор не пустит, да еще, чего доброго, шею ему намнет: не беспокой-де честных людей.
Он
пошел посоветоваться с хозяином и вместе с ним вернулся.
— Второй год
пошел с Троицына дня.
Оно и точно не годится:
пойдут дети, то, се, ну, где ж тут горничной присмотреть за барыней, как следует, наблюдать за ее привычками: ей уж не до того, у ней уж не то на уме.
В это время, от двенадцати до трех часов, самый решительный и сосредоточенный человек не в состоянии охотиться, и самая преданная собака начинает «чистить охотнику шпоры», то есть
идет за ним шагом, болезненно прищурив глаза и преувеличенно высунув язык, а в ответ на укоризны своего господина униженно виляет хвостом и выражает смущение на лице, но вперед не подвигается.
Кое-как дотащился я до речки Исты, уже знакомой моим снисходительным читателям, спустился с кручи и
пошел по желтому и сырому песку в направлении ключа, известного во всем околотке под названием «Малиновой воды».
В этих хоромах жили богатые помещики, и все у них
шло своим порядком, как вдруг, в одно прекрасное утро, вся эта благодать сгорела дотла.
Бывало, вся губерния съезжалась у него, плясала и веселилась на
славу, при оглушительном громе доморощенной музыки, трескотне бураков и римских свечей; и, вероятно, не одна старушка, проезжая теперь мимо запустелых боярских палат, вздохнет и вспомянет минувшие времена и минувшую молодость.
Задаст банкет — Господи, владыко живота моего! фейвирки
пойдут, катанья!
— Что барин? Прогнал меня! Говорит, как смеешь прямо ко мне
идти: на то есть приказчик; ты, говорит, сперва приказчику обязан донести… да и куда я тебя переселю? Ты, говорит, сперва недоимку за себя взнеси. Осерчал вовсе.
— Ну, что ж, ты и
пошел назад?
— И
пошел. Хотел было справиться, не оставил ли покойник какого по себе добра, да толку не добился. Я хозяину-то его говорю: «Я, мол, Филиппов отец»; а он мне говорит: «А я почем знаю? Да и сын твой ничего, говорит, не оставил; еще у меня в долгу». Ну, я и пошел.
Мужик рассказывал нам все это с усмешкой, словно о другом речь
шла, но на маленькие и съеженные его глазки навертывалась слезинка, губы его подергивало.
— Что ж ты, теперь домой
идешь?
— А к приказчику
пойдешь? — продолжал Туман, не без удивления взглянув на Степу.
— Зачем я к нему
пойду?.. За мной и так недоимка. Сын-то у меня перед смертию с год хворал, так и за себя оброку не взнес… Да мне с полугоря: взять-то с меня нечего… Уж, брат, как ты там ни хитри, — шалишь: безответная моя голова! (Мужик рассмеялся.) Уж он там как ни мудри, Кинтильян-то Семеныч, а уж…
— Здоров,
слава Богу, — возразил Влас. — Красный такой стал, лицо словно обложилось.
К счастью, лихорадка застигла меня в уездном городе, в гостинице; я
послал за доктором.
Вот,
слава Богу, успокоилась; пот выступил, словно опомнилась, кругом поглядела, улыбнулась, рукой по лицу провела…
Старушка отправилась, и девицы также
пошли к себе в комнату; мне постель в гостиной постлали.
Наконец не вытерпел, вдруг встал; думаю,
пойду посмотрю, что делает пациент?
Матушка ваша за мною в город
посылали; мы вам кровь пустили, сударыня; теперь извольте почивать, а дня этак через два мы вас, даст Бог, на ноги поставим».
«Я вам скажу, почему мне не хочется умереть, я вам скажу, я вам скажу… теперь мы одни; только вы, пожалуйста, никому… послушайте…» Я нагнулся; придвинула она губы к самому моему уху, волосами щеку мою трогает, — признаюсь, у меня самого кругом
пошла голова, — и начала шептать…
Лет через пятьдесят, много семьдесят, эти усадьбы, «дворянские гнезда», понемногу исчезали с лица земли; дома сгнивали или продавались на своз, каменные службы превращались в груды развалин, яблони вымирали и
шли на дрова, заборы и плетни истреблялись.
Одни липы по-прежнему росли себе на
славу и теперь, окруженные распаханными полями, гласят нашему ветреному племени о «прежде почивших отцах и братиях».
Я
пошел за ним. В гостиной, на середнем диване, сидела старушка небольшого росту, в коричневом платье и белом чепце, с добреньким и худеньким лицом, робким и печальным взглядом.
— Ну, хорошо, старина, полно, — проговорил он, — можешь
пойти наградить себя.
Пока мы
шли из гостиной и садились, Федор Михеич, у которого от «награды» глазки засияли и нос слегка покраснел, пел: «Гром победы раздавайся!» Ему поставили особый прибор в углу на маленьком столике без салфетки.
Ну, помещением мы похвалиться не могли, — разумеется, дело военное, — и то еще
слава Богу!
Федя вскочил,
пошел по комнате той щеголеватой, особенной поступью, какою выступает известная «коза» около ручного медведя, и запел: «Как у наших у ворот…»
Ведь вот вы, может, знаете, — да как вам своей земли не знать, — клин-то, что
идет от Чеплыгина к Малинину?..
Да один подал, другие-то не
пошли — побоялись.
По всем соседям
шлет просить пожаловать.
— Был, давно, очень давно. Мне вот теперь семьдесят третий год
пошел, а в Москву я ездил на шестнадцатом году.
— А многих вельмож видел, и всяк их видел; жили открыто, на
славу и удивление.
Пятки душегубцу сквозь горло протащу!» А кончится тем, что
пошлет узнать, чего ему надобно, отчего не порскает?
Цитаты из русской классики со словом «шёл»
Ассоциации к слову «идти»
Предложения со словом «идти»
- Только теперь речь шла уже о программе и способах выполнения работ.
- Не всегда истинный смысл примет лежит на поверхности, современному человеку порой приходится довольно долго размышлять над их сутью, чтобы понять, о чём на самом деле идёт речь.
- О каком процветании семейного дела могла идти речь, когда такой паразит без зазрения совести высасывает последние крохи из общего состояния?
- (все предложения)
Сочетаемость слова «идти»
Афоризмы русских писателей со словом «идти»
- Желуди-то одинаковы, но когда вырастут из них молодые дубки — из одного дубка делают кафедру для ученого, другой идет на рамку для портрета любимой девушки, в из третьего дубка смастерят такую виселицу, что любо-дорого…
- Материнское счастье идет от народного счастья, как стебель от корня. Нет материнской судьбы без народной судьбы.
- Годов тяжелых вереница
Шла над тобой, а ты жива,
Семисотлетняя столица
Народа русского, Москва!
- (все афоризмы русских писателей)
Дополнительно