Он опять мог заниматься, работать, хотя уже далеко не с прежним рвением: скептицизм,
подготовленный опытами жизни, воспитанием, окончательно забрался в его душу.
Марья Дмитриевна снисходительно принимала ее ласки; но в душе она не была довольна ни Лаврецким, ни Варварой Павловной, ни всей
подготовленной ею сценой. Чувствительности вышло мало; Варвара Павловна, по ее мнению, должна была броситься к ногам мужа.