Неточные совпадения
Христианство понимается теперь исповедующими церковные учения как сверхъестественное, чудесное откровение обо всем том, что сказано в символе веры; неверующими же, — как пережитое
человечеством проявление его потребности веры в сверхъестественное; как историческое явление, вполне выразившееся в католичестве, православии, протестантстве
и не имеющее уже для нас никакого жизненного значения. Для верующих значение учения скрывается церквью, для неверующих —
наукою.
Для того, чтобы ясно было, как невозможно при таком взгляде понять христианское учение, необходимо составить себе понятие о том месте, которое в действительности занимали
и занимают религии вообще
и, в частности, христианская в жизни
человечества,
и о том значении, которое приписывается им
наукой.
И потому религия, во-первых, не есть, как это думает
наука, явление, когда-то сопутствовавшее развитию
человечества, но потом пережитое им, а есть всегда присущее жизни
человечества явление,
и в наше время столь же неизбежно присущее
человечеству, как
и во всякое другое время. Во-вторых, религия всегда есть определение деятельности будущего, а не прошедшего,
и потому очевидно, что исследование прошедших явлений ни в каком случае не может захватить сущности религии.
Сущность всякого религиозного учения — не в желании символического выражения сил природы, не в страхе перед ними, не в потребности к чудесному
и не во внешних формах ее проявления, как это думают люди
науки. Сущность религии в свойстве людей пророчески предвидеть
и указывать тот путь жизни, по которому должно идти
человечество, в ином, чем прежнее, определении смысла жизни, из которого вытекает
и иная, чем прежняя, вся будущая деятельность
человечества.
Учение это, по мнению людей
науки, заключающееся только в его догматической стороне — в учении о троице, искуплении, чудесах, церкви, таинствах
и пр. — есть только одна из огромного количества религий, которые возникали в
человечестве и теперь, сыграв свою роль в истории, отживает свое время, уничтожаясь перед светом
науки и истинного просвещения.
Строятся крепости, арсеналы
и корабли, производят беспрестанно оружия, которые в самое короткое время заменяются другими, потому что
наука, которая должна бы была быть направлена всегда на благо
человечества, содействует, к сожалению, делу разрушения, придумывает новые
и новые средства убивать большие количества людей в наиболее короткое время.
И, верный своему обету, с мыслью быть полезным матери,
науке и человечеству, мечтатель покинул этот рай. Мать благословила его на далекое путешествие в край неизвестный. Она боялась за него, но видела, что Московия сделалась для него обетованною землею, и могла ли отказать его желаниям?
Неточные совпадения
Он слушал
и химию,
и философию прав,
и профессорские углубления во все тонкости политических
наук,
и всеобщую историю
человечества в таком огромном виде, что профессор в три года успел только прочесть введение да развитие общин каких-то немецких городов; но все это оставалось в голове его какими-то безобразными клочками.
Ты возразил, что человек жив не единым хлебом, но знаешь ли, что во имя этого самого хлеба земного
и восстанет на тебя дух земли,
и сразится с тобою,
и победит тебя,
и все пойдут за ним, восклицая: «Кто подобен зверю сему, он дал нам огонь с небеси!» Знаешь ли ты, что пройдут века
и человечество провозгласит устами своей премудрости
и науки, что преступления нет, а стало быть, нет
и греха, а есть лишь только голодные.
Гнет позитивизма
и теории социальной среды, давящий кошмар необходимости, бессмысленное подчинение личности целям рода, насилие
и надругательство над вечными упованиями индивидуальности во имя фикции блага грядущих поколений, суетная жажда устроения общей жизни перед лицом смерти
и тления каждого человека, всего
человечества и всего мира, вера в возможность окончательного социального устроения
человечества и в верховное могущество
науки — все это было ложным, давящим живое человеческое лицо объективизмом, рабством у природного порядка, ложным универсализмом.
Это все молодежь свежая; все они с пламенной любовью ко всему
человечеству; все мы говорили о нашем настоящем, будущем, о
науках, о литературе
и говорили так хорошо, так прямо
и просто…
— Вся эта военная доблесть,
и дисциплина,
и чинопочитание,
и честь мундира,
и вся военная
наука, — вся зиждется только на том, что
человечество не хочет, или не имеет, или не смеет сказать „не хочу!“.