Тем временем доктор вместе со старшим офицером занимались размещением спасенных. Капитана и его помощника поместили в каюту, уступленную одним из офицеров, который перебрался к товарищу; остальных — в жилой палубе. Всех одели в сухое белье, вытерли уксусом, напоили горячим чаем с коньяком и уложили в койки. Надо было видеть выражение бесконечного счастья и благодарности на всех этих
лицах моряков, чтобы понять эту радость спасения. Первый день им давали есть и пить понемногу.
Неточные совпадения
Роста они среднего и сложения крепкого, коренастого, черты
лица крупны, грубоваты, но в них, по выражению
моряка В. Римского-Корсакова, нет ни монгольской приплющины, ни китайского узкоглазия.
— Я не знаю, какое вам дело до капитана Геза, но я — а вы видите, что я не начальство, что я такой же матрос, как этот горлан, — он презрительно уставил взгляд в
лицо опешившему оратору, — я утверждаю, что капитан Гез, во-первых, настоящий
моряк, а во-вторых, отличнейший и добрейшей души человек.
Мы прошли опять в «Тонус» и заказали вино; девочке заказали сладкие пирожки, и она стала их анатомировать пальцем, мурлыча и болтая ногами, а мы с Паркером унеслись за пять лет назад. Некоторое время Паркер говорил мне «ты», затем постепенно проникся зрелищем перемены в
лице изящного загорелого
моряка, носящего штурманскую форму с привычной небрежностью опытного морского волка, — и перешел на «вы».
— Вы и всякий имеет полнейшее право презирать меня после того, что я наделал, и если бы я был на вашем месте, а в моей сегодняшней роли подвизался другой, то я, может быть, даже не стал бы с ним говорить. Что тут уж и рассказывать! Человек поступил совсем как мерзавец, но поверьте… (у него задрожало все
лицо и грудь) поверьте, я совсем не мерзавец, и я не был пьян. Да, я
моряк, но я вина не люблю и никогда не пью вина.
Моряк как нарочно отчасти уцелел для благосостояния хозяйства Столыгина; он летал на воздух при взрыве какого-то судна под Чесмой, он был весь изранен, поломан и помят; но, несмотря на пристегнутый рукав вместо левой руки, на отсутствие уха и на подвязанную челюсть, эта хирургическая редкость сохранила неутомимую деятельность, беспрерывно разлитую желчь и сморщившееся от худобы и злобы
лицо.