Где на батарее сидит кучка матросов, где по середине
площадки, до половины потонув в грязи, лежит разбитая пушка, где пехотный солдатик, с ружьем переходящий через батареи и с трудом вытаскивающий ноги из липкой грязи; везде, со всех сторон и во всех местах, видите черепки, неразорванные бомбы, ядра, следы лагеря, и всё это затопленное в жидкой, вязкой грязи.
Пройдя еще шагов триста, вы снова выходите на батарею — на
площадку, изрытую ямами и обставленную турами, насыпанными землей, орудиями на платформах и земляными валами.
Уже несколько шагов только оставалось Калугину перейти через
площадку до блиндажа командира бастиона, как опять на него нашло затмение и этот глупый страх; сердце забилось сильнее, кровь хлынула к голове, и ему нужно было усилие над собою, чтобы пробежать до блиндажа.
Когда они выбежали из-за траверса на открытую
площадку, пули посыпались буквально как град; две ударились в него, но куда и что они сделали, контузили, ранили его, он не имел времени решить.