Неточные совпадения
То же движение поталкивало меня и сани; тот же Игнашка
сидел боком и похлопывал ногами; та же пристяжная, вытянув шею и невысоко поднимая ноги, рысью бежала по глубокому
снегу, кисточка подпрыгивала
на шлее и хлесталась о брюхо лошади.
Мне холодно было высунуть шею из-за воротника, чтобы посмотреть, как он это делал. Я
сидел прямо, глядя
на пристяжную, которая, отставив ногу, болезненно, устало помахивала подвязанным и занесенным
снегом хвостом. Толчок, который дал Игнат санями, вскочив
на облучок, разбудил меня.
Второй полицейский, лысый, без шапки,
сидел на снегу; на ногах у него лежала боковина саней, он размахивал рукой без перчатки и кисти, — из руки брызгала кровь, — другой рукой закрывал лицо и кричал нечеловеческим голосом, похожим на блеяние овцы.
Тут только я заметил, что удэгеец, у которого кабан сломал копье,
сидел на снегу и зажимал рукой на ноге рану, из которой обильно текла кровь.
— Оля Чуркова! — загремела Пашка, и глаза ее засверкали, обдавая маленькую Олю целым фонтаном негодования и гнева, — что с тобою? Ты, кажется, молишься на кошку? Встать! Сейчас встать, скверная девчонка! Как ты смеешь
сидеть на снегу? В лазарет захотела, что ли?
«И теперь Долохов, вот он
сидит на снегу и насильно улыбается, и умирает, может быть, притворным каким-то молодечеством отвечая на мое раскаяние!»
Неточные совпадения
Зима!.. Крестьянин, торжествуя, //
На дровнях обновляет путь; // Его лошадка,
снег почуя, // Плетется рысью как-нибудь; // Бразды пушистые взрывая, // Летит кибитка удалая; // Ямщик
сидит на облучке // В тулупе, в красном кушаке. // Вот бегает дворовый мальчик, // В салазки жучку посадив, // Себя в коня преобразив; // Шалун уж заморозил пальчик: // Ему и больно и смешно, // А мать грозит ему в окно…
И постепенно в усыпленье // И чувств и дум впадает он, // А перед ним воображенье // Свой пестрый мечет фараон. // То видит он:
на талом
снеге, // Как будто спящий
на ночлеге, // Недвижим юноша лежит, // И слышит голос: что ж? убит. // То видит он врагов забвенных, // Клеветников и трусов злых, // И рой изменниц молодых, // И круг товарищей презренных, // То сельский дом — и у окна //
Сидит она… и всё она!..
Заходило солнце,
снег на памятнике царя сверкал рубинами, быстро шли гимназистки и гимназисты с коньками в руках; проехали сани, запряженные парой серых лошадей; лошади были покрыты голубой сеткой, в санях
сидел большой военный человек, два полицейских скакали за ним, черные кони блестели, точно начищенные ваксой.
Этой части города он не знал, шел наугад, снова повернул в какую-то улицу и наткнулся
на группу рабочих, двое были удобно, головами друг к другу, положены к стене, под окна дома, лицо одного — покрыто шапкой: другой, небритый, желтоусый, застывшими глазами смотрел в сизое небо, оно крошилось
снегом;
на каменной ступени крыльца
сидел пожилой человек в серебряных очках, толстая женщина, стоя
на коленях, перевязывала ему ногу выше ступни, ступня была в крови, точно в красном носке, человек шевелил пальцами ноги, говоря негромко, неуверенно:
Зимою она засыпала, как муха,
сидела в комнатах, почти не выходя гулять, и сердито жаловалась
на бога, который совершенно напрасно огорчает ее, посылая
на землю дождь, ветер,
снег.