Неточные совпадения
«Много я передумал и много изменился в это последнее время»,
писал Оленин, «и дошел до того, что написано в азбучке. Для того чтоб быть счастливым, надо одно — любить, и любить с самоотвержением, любить всех и всё, раскидывать на все стороны паутину любви: кто попадется, того и брать. Так я поймал Ванюшу,
дядю Ерошку, Лукашку, Марьянку».
Дядя Ерошка пришел из хозяйской хаты к Оленину мертвецки пьяный, с красным лицом, растрепанною бородой, но в новом красном бешмете, обшитом галунами, и с балалайкой из травянки, которую он принес из-за реки. Он давно уже обещал Оленину это удовольствие и был в духе. Увидав, что Оленин
пишет, он огорчился.
—
Пиши,
пиши, отец мой, — сказал он шопотом, как будто предполагая, что какой-нибудь дух сидит между им и бумагой, и, боясь спугнуть его, без шума, потихоньку сел на пол. Когда
дядя Ерошка бывал пьян, любимое положение его бывало на полу. Оленин оглянулся, велел подать вина и продолжал
писать. Ерошке было скучно пить одному; ему хотелось поговорить.
А заботы родных всё не унимаются: перед самым моим отъездом
дядя пишет, что он намерен завещать свой дом, в переулке близ Арбата, Никите, а отец пишет, что «все наше принадлежит тебе и сыну твоему, первенцу Никите Ивановичу Сипачеву».
Дядя написал ее своей рукой, в двух экземплярах, французскими и русскими буквами, с означением всех тончайших словоударений; он сам учил моего брата произношению с удивительным терпением и, говорят, довел его выговор, во всех певучих интонациях языка, до изумительного совершенства.
Неточные совпадения
Стародум(один). Он, конечно,
пишет ко мне о том же, о чем в Москве сделал предложение. Я не знаю Милона; но когда
дядя его мой истинный друг, когда вся публика считает его честным и достойным человеком… Если свободно ее сердце…
— Это — не вышло. У нее, то есть у жены, оказалось множество родственников,
дядья — помещики, братья — чиновники, либералы, но и то потому, что сепаратисты, а я представитель угнетающей народности, так они на меня… как шмели, гудят, гудят! Ну и она тоже. В общем она — славная. Первое время даже грустные письма
писала мне в Томск. Все-таки я почти три года жил с ней. Да. Ребят — жалко. У нее — мальчик и девочка, отличнейшие! Мальчугану теперь — пятнадцать, а Юле — уже семнадцать. Они со мной жили дружно…
— Это — мой
дядя. Может быть, вы слышали его имя? Это о нем на днях
писал камрад Жорес. Мой брат, — указала она на солдата. — Он — не солдат, это только костюм для эстрады. Он — шансонье,
пишет и поет песни, я помогаю ему делать музыку и аккомпанирую.
Он уважал, правда, Державина и Крылова: Державина за то, что
написал оду на смерть его
дяди князя Мещерского, Крылова за то, что вместе с ним был секундантом на дуэли Н. Н. Бахметева.
Разговор делается общим. Отец рассказывает, что в газетах
пишут о какой-то необычной комете, которую ожидают в предстоящем лете;
дядя сообщает, что во французского короля опять стреляли.