Неточные совпадения
«А эти люди, которых я здесь вижу, —
не люди; никто из них меня
не знает и никто никогда
не может быть в Москве в том обществе,
где я был, и узнать о моем прошедшем.
Несмотря на то, что казаки каждый час ожидали переправы и нападения абреков с татарской стороны, особенно в мае месяце, когда лес по Тереку так густ, что пешему трудно пролезть чрез него, а река так мелка, что кое-где можно переезжать ее в брод, и несмотря на то, что дня два тому назад прибегал от полкового командира казак [Прибегал значит на казачьем наречьи приезжал верхом.] с цыдулкой, [Цыдулой называется циркуляр, рассылаемый по постам.] в которой значилось, что, по полученным чрез лазутчиков сведениям, партия в восемь человек намерена переправиться через Терек, и потому предписывается наблюдать особую осторожность, — на кордоне
не соблюдалось особенной осторожности.
—
Где искать поехали наши? Они небось все на той стороне. Кабы
не передовой был, так
не так бы плыл. Одному зачем плыть? — сказал третий.
— Грех?
Где грех? — решительно отвечал старик. — На хорошую девку поглядеть грех? Погулять с ней грех? Али любить ее грех? Это у вас так? Нет, отец мой, это
не грех, а спа́сенье. Бог тебя сделал, Бог и девку сделал. Всё Он, батюшка, сделал. Так на хорошую девку смотреть
не грех. На то она сделана, чтоб ее любить да на нее радоваться. Так-то я сужу, добрый человек.
Большая часть его жизни проходила на охоте в лесу,
где он питался по суткам одним куском хлеба и ничего
не пил, кроме воды.
— Найди ты ее гнездо и оплети плетешок кругом, чтоб ей пройти нельзя. Вот она придет, покружит и сейчас назад; найдет разрыв-траву, принесет, плетень раззорит. Вот ты и поспевай на другое утро, и смотри:
где разломано, тут и разрыв-трава лежит. Бери и неси куда хочешь.
Не будет тебе ни замка, ни закладки.
Обойдя то место,
где вчера он нашел зверя, и ничего
не встретив, он захотел отдохнуть.
Ему вдруг с особенною ясностью пришло в голову, что вот я, Дмитрий Оленин, такое особенное от всех существо, лежу теперь один, Бог знает
где, в том месте,
где жил олень, старый олень, красивый, никогда может быть
не видавший человека, и в таком месте, в котором никогда никто из людей
не сидел и того
не думал.
— Разве я места
не найду,
где ночку ночевать, — засмеялся Лукашка, — да урядник просил прийти.
—
Где ж! Только собрался. Еще коня нет, а раздобыться негде. Оттого и
не женят.
— Как коня запрягать! А вот еще я тебе скажу, — понизив голову, сказал Лукашка: — коли хочешь, мне кунак есть, Гирей-хан; звал на дорогу засесть,
где из гор ездят, так вместе поедем; уж я тебя
не выдам, твой мюрид буду.
Лукашка сел на коня и,
не заехав к Марьянке, выехал, джигитуя, на улицу,
где уже ждал его Назарка.
— А что?
Не заедем? — спросил Назарка, подмигивая на ту сторону,
где жила Ямка.
Оленин, выйдя за ним на крыльцо, молча глядел в темное звездное небо по тому направлению,
где блеснули выстрелы. В доме у хозяев были огни, слышались голоса. На дворе девки толпились у крыльца и окон, и перебегали из избушки в сени. Несколько казаков выскочили из сеней и
не выдержали, загикали, вторя окончанию песни и выстрелам дяди Ерошки.
— Да я
не умею работать, — сказал Оленин, стараясь
не смотреть сквозь зеленые ветви под арбой,
где он заметил голубую рубаху и красный платок Марьяны.
Верстах в трех от станицы, со всех сторон открылась степь, и ничего
не было видно, кроме однообразной, печальной, сухой равнины, с испещренным следами скотины песком, с поблекшею кое-где травой, с низкими камышами в лощинах, с редкими чуть проторенными дорожками и с ногайскими кочевьями, далеко — далеко видневшимися на горизонте.
Не простившись ни с кем и через Ванюшку расплатившись с хозяевами, он собрался ехать в крепость,
где стоял полк.
— Ну, прощай, отец мой, — говорил дядя Ерошка. — Пойдешь в поход, будь умней, меня, старика, послушай. Когда придется быть в набеге или
где (ведь я старый волк, всего видел), да коли стреляют, ты в кучу
не ходи,
где народу много. А то всё, как ваш брат оробеет, так к народу и жмется: думает, веселей в народе. А тут хуже всего: по народу-то и целят. Я всё, бывало, от народа подальше, один и хожу: вот ни разу меня и
не ранили. А чего
не видал на своем веку?
Кажись, неведомая сила подхватила тебя на крыло к себе, и сам летишь, и все летит: летят версты, летят навстречу купцы на облучках своих кибиток, летит с обеих сторон лес с темными строями елей и сосен, с топорным стуком и вороньим криком, летит вся дорога невесть куда в пропадающую даль, и что-то страшное заключено в сем быстром мельканье,
где не успевает означиться пропадающий предмет, — только небо над головою, да легкие тучи, да продирающийся месяц одни кажутся недвижны.
Неточные совпадения
Аммос Федорович (высовывая понемногу вперед сжатый кулак. В сторону).Господи боже!
не знаю,
где сижу. Точно горячие угли под тобою.
Бобчинский. Возле будки,
где продаются пироги. Да, встретившись с Петром Ивановичем, и говорю ему: «Слышали ли вы о новости-та, которую получил Антон Антонович из достоверного письма?» А Петр Иванович уж услыхали об этом от ключницы вашей Авдотьи, которая,
не знаю, за чем-то была послана к Филиппу Антоновичу Почечуеву.
Анна Андреевна. Ну вот! Боже сохрани, чтобы
не поспорить! нельзя, да и полно!
Где ему смотреть на тебя? И с какой стати ему смотреть на тебя?
Хлестаков. Что?
не ушиблись ли вы где-нибудь?
— потому что, случится, поедешь куда-нибудь — фельдъегеря и адъютанты поскачут везде вперед: «Лошадей!» И там на станциях никому
не дадут, все дожидаются: все эти титулярные, капитаны, городничие, а ты себе и в ус
не дуешь. Обедаешь где-нибудь у губернатора, а там — стой, городничий! Хе, хе, хе! (Заливается и помирает со смеху.)Вот что, канальство, заманчиво!