Неточные совпадения
Но христианство, как оно представлялось мне тогда,
было только известное настроение — очень неопределенное, из которого не вытекали ясные и обязательные
правила жизни.
Мне
была нужна и дорога жизнь, основанная на христианских истинах; а церковь мне давала
правила жизни, вовсе чуждые дорогим мне истинам.
Правила, даваемые церковью о вере в догматы, о соблюдении таинств, постов, молитв, мне
были не нужны; а
правил, основанных на христианских истинах, не
было.
Кроме того, мне всегда казалось удивительным то, что, насколько я знал Евангелия, те места, на которых основывались определенные
правила церкви о догматах —
были места самые неясные; те же места, из которых вытекало исполнение учения,
были самые определенные и ясные.
Если
были ясные, определенные христианские
правила, то они должны
быть выражены тут.
Везде много раз Христос говорит, что тот, кто не взял крест, кто не отрекся от всего, тот не может
быть его учеником, т. е. кто не готов на все последствия, вытекающие из исполнения
правила о непротивлении злу. Ученикам Христос говорит:
будьте нищие,
будьте готовы, не противясь злу, принять гонения, страдания и смерть. Сам готовится на страдания и смерть, не противясь злу, и отгоняет от себя Петра, жалеющего об этом, и сам умирает, запрещая противиться злу и не изменяя своему учению.
Можно утверждать, что всегдашнее исполнение этого
правила очень трудно, можно не соглашаться с тем, что каждый человек
будет блажен, исполняя это
правило, можно сказать, что это глупо, как говорят неверующие, что Христос
был мечтатель, идеалист, который высказывал неисполнимые
правила, которым и следовали по глупости его ученики, но никак нельзя не признавать, что Христос сказал очень ясно и определенно то самое, что хотел сказать: именно, что человек, по его учению, должен не противиться злу и что потому тот, кто принял его учение, не может противиться злу.
— Вопросом этим он говорил мне, что присутствие такого
правила в христианском законе, которое не только никем не исполняется, но которое сами христиане признают неисполнимым,
есть признание неразумности и ненужности этого
правила.
Представим себе русских, или англичан, или китайцев, или индусов, или даже диких на островах, и мы увидим, что у всякого народа всегда
есть свои
правила жизни, свой закон жизни, и что потому, если учитель учит новому закону жизни, то он этим самым учением разрушает прежний закон жизни; не разрушая его, он не может учить.
Не говоря уже о том, что
было что-то недостойное в самой той форме, в которой
была выражена эта мысль, о том, что рядом с глубочайшими, по своему значению, истинами проповеди, точно примечание к статье свода законов, стояло это странное исключение из общего
правила, самое исключение это противоречило основной мысли.
Но это неправда: Эпиктет, Сенека говорили про то, чтобы не присягать никому; в законах Ману
есть это
правило.
Последние слова, повторенные у Луки о том, что бог не делает различия между людьми и дает благо всем, и что потому и вы должны
быть таковы же, как бог: не делать различия между людьми и должны не так делать, как язычники, а должны всех любить и всем делать добро одинаково — эти слова
были ясны, они представлялись мне подтверждением и объяснением какого-то ясного
правила, но в чем
было это
правило — я долго не мог понять.
Опять вместо изречения туманного и неопределенного любомудрия выяснилось ясное, определенное и важное и исполнимое
правило: не делать различия между своим и чужим народом и не делать всего того, что вытекает из этого различия: не враждовать с чужими народами, не воевать, не участвовать в войнах, не вооружаться для войны, а ко всем людям, какой бы они народности ни
были, относиться так же, как мы относимся к своим.
Есть даже странное убеждение, что они не нужны, что религия
есть только известные слова о будущей жизни, о боге, известные обряды, очень полезные для спасения души по мнению одних и ни на что ненужные по мнению других, а что жизнь идет сама собой и что для нее не нужно никаких основ и
правил; нужно только делать то, что велят.
Учение Христа не может не
быть принято людьми не потому, что нельзя отрицать то метафизическое объяснение жизни, которое оно дает (отрицать всё можно), но потому, что только оно одно дает те
правила жизни, без которых не жило и не может жить человечество, не жил и не может жить ни один человек, если он хочет жить, как человек, т. е. разумною жизнью.
Учение Христа (обязательное для вас, потому что оно
есть учение вашего бога), дает вам простые, исполнимые
правила жизни, которые избавят и вас и других людей от того зла, которое мучит вас.
Так же вы отступите, может
быть, в минуты увлечения и от
правил Христа.
Но ведь помимо этого вашего закона, по которому через тысячелетия настанет то благо, которое вы желаете и приготовили для человечества,
есть еще ваша личная жизнь, которую вы можете прожить или согласно с разумом, или противно ему; а для этой-то вашей личной жизни у вас теперь и нет никаких
правил, кроме тех, которые пишутся не уважаемыми вами людьми и приводятся в исполнение полицейскими.
Учение Христа дает вам такие
правила, которые наверно сходятся с вашим законом, потому что ваш закон альтруизма или единой воли
есть не что иное, как дурная перифраза того же учения Христа.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ну что ты? к чему? зачем? Что за ветреность такая! Вдруг вбежала, как угорелая кошка. Ну что ты нашла такого удивительного? Ну что тебе вздумалось? Право, как дитя какое-нибудь трехлетнее. Не похоже, не похоже, совершенно не похоже на то, чтобы ей
было восемнадцать лет. Я не знаю, когда ты
будешь благоразумнее, когда ты
будешь вести себя, как прилично благовоспитанной девице; когда ты
будешь знать, что такое хорошие
правила и солидность в поступках.
— Во времена досюльные // Мы
были тоже барские, // Да только ни помещиков, // Ни немцев-управителей // Не знали мы тогда. // Не
правили мы барщины, // Оброков не платили мы, // А так, когда рассудится, // В три года раз пошлем.
Софья (одна, глядя на часы). Дядюшка скоро должен вытти. (Садясь.) Я его здесь подожду. (Вынимает книжку и прочитав несколько.) Это правда. Как не
быть довольну сердцу, когда спокойна совесть! (Прочитав опять несколько.) Нельзя не любить
правил добродетели. Они — способы к счастью. (Прочитав еще несколько, взглянула и, увидев Стародума, к нему подбегает.)
Стародум. Слушай, друг мой! Великий государь
есть государь премудрый. Его дело показать людям прямое их благо. Слава премудрости его та, чтоб
править людьми, потому что управляться с истуканами нет премудрости. Крестьянин, который плоше всех в деревне, выбирается обыкновенно пасти стадо, потому что немного надобно ума пасти скотину. Достойный престола государь стремится возвысить души своих подданных. Мы это видим своими глазами.
Стародум. Постой. Сердце мое кипит еще негодованием на недостойный поступок здешних хозяев.
Побудем здесь несколько минут. У меня
правило: в первом движении ничего не начинать.