А учение мира сказало: брось дом, поля, братьев, уйди из деревни в гнилой город, живи всю свою жизнь банщиком голым, в пару намыливая чужие спины, или гостинодворцем, всю жизнь считая чужие копейки в подвале, или прокурором, всю жизнь свою проводя в суде и над бумагами, занимаясь тем, чтобы ухудшить участь несчастных, или министром, всю жизнь впопыхах подписывая ненужные бумаги, или полководцем, всю жизнь убивая людей, — живи этой безобразной жизнью, кончающейся всегда мучительной смертью, и ты ничего не получишь в мире этом и не получишь никакой
вечной жизни.
Неточные совпадения
Это был единственный человек во всей моей
жизни, строго логически разрешивший тот
вечный вопрос, который при нашем общественном строе стоял передо мной и стоит перед каждым человеком, называющим себя христианином.
То, что по этому учению называется истинною
жизнью, есть
жизнь личная, блаженная, безгрешная и
вечная, т. е. такая, какую никто никогда не знал и которой нет.
Жизнь же та, которая есть, которую мы одну знаем, которою мы живем и которою жило и живет всё человечество, есть по этому учению
жизнь падшая, дурная, есть только образчик той хорошей
жизни, которая нам следует.
Несколько веков ученые люди западной малой части большого материка находились в повальном сумасшествии, воображая, что им принадлежит
вечная блаженная
жизнь, и занимались всякого рода элукубрациями о том, как, по каким законам наступит для них эта
жизнь, сами же ничего не делали и не думали никогда ничего о том, как сделать эту свою
жизнь лучше.
Церковь говорит: учение Христа неисполнимо потому, что
жизнь здешняя есть образчик
жизни настоящей; она хороша быть не может, она вся есть зло. Наилучшее средство прожить эту
жизнь состоит в том, чтобы презирать ее и жить верою (т. е. воображением) в
жизнь будущую, блаженную,
вечную; а здесь жить — как живется, и молиться.
Вы жили
жизнью не личной, а
жизнью сына человеческого, и потому вы имеете
жизнь вечную».
Стоит вдуматься в смысл учения Христа о
жизни вечной в боге, стоит восстановить в своем воображении учение еврейских пророков, чтобы понять, что если бы Христос хотел проповедовать учение о воскресении мертвых, которое тогда только начинало входить в Талмуд и было предметом спора, то он ясно и определенно высказал бы это учение; он же, наоборот, не только не сделал этого, но даже отверг его, и во всех Евангелиях нельзя найти ни одного места, которое бы подтверждало это учение.
Наше понятие о воскресении до такой степени чуждо понятию евреев о
жизни, что нельзя себе представить даже, как мог бы говорить Христос евреям о воскресении и
вечной личной, свойственной каждому человеку
жизни.
Жизнь вечная по-еврейски «хайе-ойлом».
Жизнь вообще, и тем более
жизнь вечная, хайе-ойлом, по учению евреев, есть свойство одного бога.
В Пятикнижии два раза употреблены слова: «
жизнь вечная».
Эти два единственные случая употребления слов:
жизнь вечная в Пятикнижии и во всем Ветхом Завете (за исключением одной главы апокрифического Даниила) ясно определяют понятия евреев о
жизни вообще и
жизни вечной.
Человек так и не вкусил плода древа
жизни, он так и не получил хайе-ойлом, т. е.
жизни вечной, и остался смертен.
Вот на этом-то понятии о
жизни и основывает Христос свое учение о
жизни истинной или
вечной, которую он противуполагает
жизни личной и смертной. «Исследуйте писания», говорит Христос евреям (Иоан. V, 39), «ибо вы через них думаете иметь
жизнь вечную».
Юноша спрашивает Христа (Матф. XIX, 16): как войти в
жизнь вечную?
Христос, отвечая ему на вопрос о
жизни вечной, говорит: если хочешь войти в
жизнь (он не говорит:
жизнь вечную, а — просто
жизнь), соблюди заповеди.
Христос в обоих случаях определяет, что̀ должно разуметь под словами:
жизнь вечная; когда он употребляет их, то говорит евреям то же самое, что сказано много раз в законе их, а именно: исполнение воли бога есть
жизнь вечная.
Только при этом условии, по учению Христа,
жизнь личная не погибает, а становится
вечною непоколебимо в сыне человеческом.
Может быть, справедливее предположить, что человека после этой мирской
жизни, пережитой для исполнения его личной воли, все-таки ожидает
вечная личная
жизнь в раю со всевозможными радостями; может быть, это справедливее, но думать, что это так, стараться верить в то, что за добрые дела я буду награжден
вечным блаженством, а за дурные
вечными муками, — думать так не содействует пониманию учения Христа; думать так значит, напротив, лишать учение Христа самой главной его основы.
Главная задача нашей
жизни по этому представлению не в том, чтобы прожить ту данную нам смертную
жизнь так, как хочет податель
жизни, не в том, чтобы сделать ее
вечною в поколениях людей, как евреи, или слиянием ее с волею отца, как учил Христос, а в том, чтобы уверить себя, что после этой
жизни начнется настоящая.
Веруя в это, мы спасаемся и получаем
вечную личную
жизнь за гробом.
«И начал Петр говорить ему: вот мы оставили всё и последовали за тобой. Что нам будет? Иисус сказал в ответ: истинно говорю вам: нет никого, кто оставил бы дом, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли ради меня и евангелия и не получил бы ныне, во время сие, среди гонений, во сто крат более домов, и братьев, и сестер, и отцов, и матерей, и детей, и земель, а в веке грядущем
жизни вечной» (Матф. XIX, 27—29; Марк. X, 28—30; Луки XVIII, 28—30).
Христос говорит: кто хочет следовать мне, тот оставь дом, поля, братьев и иди за мной — богом, и тот получит в мире этом во сто раз больше домов, полей, братьев и, сверх того,
жизнь вечную.
Неточные совпадения
Он отгонял от себя эти мысли, он старался убеждать себя, что он живет не для здешней временной
жизни, а для
вечной, что в душе его находится мир и любовь.
Все эти следы его
жизни как будто охватили его и говорили ему: «нет, ты не уйдешь от нас и не будешь другим, а будешь такой же, каков был: с сомнениями,
вечным недовольством собой, напрасными попытками исправления и падениями и
вечным ожиданием счастья, которое не далось и невозможно тебе».
Но то, что он в этой временной, ничтожной
жизни сделал, как ему казалось, некоторые ничтожные ошибки, мучало его так, как будто и не было того
вечного спасения, в которое он верил.
В первый раз тогда поняв ясно, что для всякого человека и для него впереди ничего не было, кроме страдания, смерти и
вечного забвения, он решил, что так нельзя жить, что надо или объяснить свою
жизнь так, чтобы она не представлялась злой насмешкой какого-то дьявола, или застрелиться.
Так точно думал мой Евгений. // Он в первой юности своей // Был жертвой бурных заблуждений // И необузданных страстей. // Привычкой
жизни избалован, // Одним на время очарован, // Разочарованный другим, // Желаньем медленно томим, // Томим и ветреным успехом, // Внимая в шуме и в тиши // Роптанье
вечное души, // Зевоту подавляя смехом: // Вот как убил он восемь лет, // Утратя
жизни лучший цвет.