Неточные совпадения
С прямотой и решительностью молодости он не только говорил о том, что земля не может
быть предметом частной собственности, и не только в университете писал сочинение об этом, но и на деле отдал тогда малую часть земли (принадлежавшей не его матери, а по наследству от
отца ему лично) мужикам, не желая противно своим убеждениям владеть землею.
Отец его
был небогат, но мать получила в приданое около 10 тысяч десятин земли.
Он в первый раз понял тогда всю жестокость и несправедливость частного землевладения и,
будучи одним из тех людей, для которых жертва во имя нравственных требований составляет высшее духовное наслаждение, он решил не пользоваться правом собственности на землю и тогда же отдал доставшуюся ему по наследству от
отца землю крестьянам.
Тогда не нужно
было денег, и можно
было не взять и третьей части того, что давала мать, можно
было отказаться от имения
отца и отдать его крестьянам, — теперь же недоставало тех 1500 рублей в месяц, которые давала мать, и с ней бывали уже неприятные разговоры из-за денег.
Точно так же, когда Нехлюдов, достигнув совершеннолетия, отдал то небольшое имение, которое он наследовал от
отца, крестьянам, потому что считал несправедливым владенье землею, — этот поступок его привел в ужас его мать и родных и
был постоянным предметом укора и насмешки над ним всех его родственников.
«Но что же делать? Всегда так. Так это
было с Шенбоком и гувернанткой, про которую он рассказывал, так это
было с дядей Гришей, так это
было с
отцом, когда он жил в деревне и у него родился от крестьянки тот незаконный сын Митенька, который и теперь еще жив. А если все так делают, то, стало
быть, так и надо». Так утешал он себя, но никак не мог утешиться. Воспоминание это жгло его совесть.
Из дела видно
было, что этот мальчик
был отдан
отцом мальчишкой на табачную фабрику, где он прожил 5 лет.
Кроме того,
было прочтено дьячком несколько стихов из Деяний Апостолов таким странным, напряженным голосом, что ничего нельзя
было понять, и священником очень внятно
было прочтено место из Евангелия Марка, в котором сказано
было, как Христос, воскресши, прежде чем улететь на небо и сесть по правую руку своего
отца, явился сначала Марии Магдалине, из которой он изгнал семь бесов, и потом одиннадцати ученикам, и как велел им проповедывать Евангелие всей твари, причем объявил, что тот, кто не поверит, погибнет, кто же поверит и
будет креститься,
будет спасен и, кроме того,
будет изгонять бесов,
будет излечивать людей от болезни наложением на них рук,
будет говорить новыми языками,
будет брать змей и, если
выпьет яд, то не умрет, а останется здоровым.
С обеих сторон
были прижавшиеся к сеткам лица: жен, мужей,
отцов, матерей, детей, старавшихся рассмотреть друг друга и сказать то, что нужно.
Погубить же, разорить,
быть причиной ссылки и заточения сотен невинных людей вследствие их привязанности к своему народу и религии
отцов, как он сделал это в то время, как
был губернатором в одной из губерний Царства Польского, он не только не считал бесчестным, но считал подвигом благородства, мужества, патриотизма; не считал также бесчестным то, что он обобрал влюбленную в себя жену и свояченицу.
Сын же Владимира Васильевича — добродушный, обросший бородой в 15 лет и с тех пор начавший
пить и развратничать, что он продолжал делать до двадцатилетнего возраста, —
был изгнан из дома за то, что он нигде не кончил курса и, вращаясь в дурном обществе и делая долги, компрометировал
отца.
Сын генерала делал такую же карьеру, как и
отец, и после военной академии служил в разведочном бюро и очень гордился теми занятиями, которые
были там поручены ему. Занятия его состояли в заведывании шпионами.
Ребенок, девочка с золотистыми длинными локонами и голыми ногами,
было существо совершенно чуждое
отцу, в особенности потому, что оно
было ведено совсем не так, как он хотел этого. Между супругами установилось обычное непонимание и даже нежелание понять друг друга и тихая, молчаливая, скрываемая от посторонних и умеряемая приличиями борьба, делавшая для него жизнь дома очень тяжелою. Так что семейная жизнь оказалась еще более «не то», чем служба и придворное назначение.
Не говоря о домашних отношениях, в особенности при смерти его
отца, панихидах по нем, и о том, что мать его желала, чтобы он говел, и что это отчасти требовалось общественным мнением, — по службе приходилось беспрестанно присутствовать на молебнах, освящениях, благодарственных и тому подобных службах: редкий день проходил, чтобы не
было какого-нибудь отношения к внешним формам религии, избежать которых нельзя
было.
Это
был крестьянин, у
отца которого отняли его дом совершенно незаконно, которой потом
был в солдатах и там пострадал зa то, что влюбился в любовницу офицера.
Ни
отец ни мать не дали ни девочке ни мальчику объяснения того, что они видели. Так что дети должны
были сами разрешить вопрос о значении этого зрелища.
Девочка, сообразив выражение лица
отца и матери, разрешила вопрос так, что это
были люди совсем другие, чем ее родители и их знакомые, что это
были дурные люди, и что потому с ними именно так и надо поступать, как поступлено с ними. И потому девочке
было только страшно, и она рада
была, когда этих людей перестало
быть видно.
— А мне с кухарками и кучерами бывало весело, а с нашими господами и дамами скучно, — рассказывала она. — Потом, когда я стала понимать, я увидала, что наша жизнь совсем дурная. Матери у меня не
было,
отца я не любила и девятнадцати лет я с товаркой ушла из дома и поступила работницей на фабрику.
Отец его, богатый помещик южных губерний, умер, когда он
был еще ребенком.
Он прочел еще 7-й, 8-й, 9-й и 10-й стихи о соблазнах, о том, что они должны прийти в мир, о наказании посредством геенны огненной, в которую ввергнуты
будут люди, и о каких-то ангелах детей, которые видят лицо
Отца Небесного. «Как жалко, что это так нескладно, — думал он, — а чувствуется, что тут что-то хорошее».
«Да, не
было воли
Отца, чтобы они погибли, а вот они гибнут сотнями, тысячами. И нет средств спасти их», — подумал он.