Неточные совпадения
У указанной двери
стояли два человека, дожидаясь: один был высокий, толстый купец, добродушный человек, который, очевидно, выпил и закусил и был в самом веселом расположении духа;
другой был приказчик еврейского происхождения. Они разговаривали о цене шерсти, когда к ним подошел Нехлюдов и спросил, здесь ли комната присяжных.
Он пришел в столовую. Тетушки нарядные, доктор и соседка
стояли у закуски. Всё было так обыкновенно, но в душе Нехлюдова была буря. Он не понимал ничего из того, что ему говорили, отвечал невпопад и думал только о Катюше, вспоминая ощущение этого последнего поцелуя, когда он догнал ее в коридоре. Он ни о чем
другом не мог думать. Когда она входила в комнату, он, не глядя на нее, чувствовал всем существом своим ее присутствие и должен был делать усилие над собой, чтобы не смотреть на нее.
Наверху же, на хорах, уже
стояли приведенные прежде — с одной стороны с бритыми полуголовами каторжные, обнаруживавшие свое присутствие позвякиваньем цепей, с
другой — не бритые и не закованные подследственные.
Но тут же он почувствовал, что теперь, сейчас, совершается нечто самое важное в его душе, что его внутренняя жизнь
стоит в эту минуту как бы на колеблющихся весах, которые малейшим усилием могут быть перетянуты в ту или
другую сторону. И он сделал это усилие, призывая того Бога, которого он вчера почуял в своей душе, и Бог тут же отозвался в нем. Он решил сейчас сказать ей всё.
В первой комнате, с большой выступающей облезлой печью и двумя грязными окнами,
стояла в одном углу черная мерка для измерения роста арестантов, в
другом углу висел, — всегдашняя принадлежность всех мест мучительства, как бы в насмешку над его учением, — большой образ Христа.
Лакей уже успел доложить, когда они вошли, и Анна Игнатьевна, вице-губернаторша, генеральша, как она называла себя, уже с сияющей улыбкой наклонилась к Нехлюдову из-за шляпок и голов, окружавших ее у дивана. На
другом конце гостиной у стола с чаем сидели барыни и
стояли мужчины — военные и штатские, и слышался неумолкаемый треск мужских и женских голосов.
— И не отменят — всё равно. Я не за это, так за
другое того
стою… — сказала она, и он видел, какое большое усилие она сделала, чтобы удержать слезы. — Ну что же, видели Меньшова? — спросила она вдруг, чтобы скрыть свое волнение. — Правда ведь, что они не виноваты?
Над толпой у двора старосты
стоял говор, но как только Нехлюдов подошел, говор утих, и крестьяне, так же как и в Кузминском, все
друг за
другом поснимали шапки. Крестьяне этой местности были гораздо серее крестьян Кузминского; как девки и бабы носили пушки в ушах, так и мужики были почти все в лаптях и самодельных рубахах и кафтанах. Некоторые были босые, в одних рубахах, как пришли с работы.
Работа эта шла внутри острога, снаружи же, у ворот,
стоял, как обыкновенно, часовой с ружьем, десятка два ломовых под вещи арестантов и под слабых и у угла кучка родных и
друзей, дожидающихся выхода арестантов, чтобы увидать и, если можно, поговорить и передать кое-что отправляемым. К этой кучке присоединился и Нехлюдов.
Околоточный
стоял тут же. Увидав
другого мертвеца, он подошел к ломовому.
Нехлюдов
стоял рядом с Тарасом на платформе и смотрел, как один за
другим тянулись мимо него вагоны с решетчатыми окнами и виднеющимися из них бритыми головами мужчин.
Подойдя к месту шума, Марья Павловна и Катюша увидали следующее: офицер, плотный человек с большими белокурыми усами, хмурясь, потирал левою рукой ладонь правой, которую он зашиб о лицо арестанта, и не переставая произносил неприличные, грубые ругательства. Перед ним, отирая одной рукой разбитое в кровь лицо, а
другой держа обмотанную платком пронзительно визжавшую девчонку,
стоял в коротком халате и еще более коротких штанах длинный, худой арестант с бритой половиной головы.
«Полковник чудаковат», — подумал <Чичиков>, проехавши наконец бесконечную плотину и подъезжая к избам, из которых одни, подобно стаду уток, рассыпались по косогору возвышенья, а
другие стояли внизу на сваях, как цапли. Сети, невода, бредни развешаны были повсюду. Фома Меньшой снял перегородку, коляска проехала огородом и очутилась на площади возле устаревшей деревянной церкви. За церковью, подальше, видны были крыши господских строений.
Но наедине и порознь, смотришь, то та, то
другая стоят, дружески обнявшись с ним, где-нибудь в уголке, и вечерком, особенно по зимам, кому была охота, мог видеть, как бегали женские тени через двор и как затворялась и отворялась дверь его маленького чуланчика, рядом с комнатами кучеров.
Нашлись, конечно, сейчас же такие люди, которые или что-нибудь видели своими глазами, или что-нибудь слышали собственными ушами;
другим стоило только порыться в своей памяти и припомнить, что было сказано кем-то и когда-то; большинство ссылалось без зазрения совести на самых достоверных людей, отличных знакомых и близких родных, которые никогда не согласятся лгать и придумывать от себя, а имеют прекрасное обыкновение говорить только одну правду.
Неточные совпадения
Городничий. Да
постойте, дайте мне!.. (К Осипу.)А что,
друг, скажи, пожалуйста: на что больше барин твой обращает внимание, то есть что ему в дороге больше нравится?
Над ним с зеленым зонтиком //
Стоял дворовый преданный, //
Другой рукой отмахивал // Слепней и комаров.
—
Стой! — кричали
другие, — а зачем Ивашко галдит? Галдеть разве велено?
Шли они по ровному месту три года и три дня, и всё никуда прийти не могли. Наконец, однако, дошли до болота. Видят,
стоит на краю болота чухломец-рукосуй, рукавицы торчат за поясом, а он
других ищет.
А глуповцы
стояли на коленах и ждали. Знали они, что бунтуют, но не
стоять на коленах не могли. Господи! чего они не передумали в это время! Думают: станут они теперь есть горчицу, — как бы на будущее время еще какую ни на есть мерзость есть не заставили; не станут — как бы шелепов не пришлось отведать. Казалось, что колени в этом случае представляют средний путь, который может умиротворить и ту и
другую сторону.