Неточные совпадения
Муж тетки был переплетчик и прежде жил
хорошо, а теперь растерял
всех давальщиков и пьянствовал, пропивая
все, что ему попадало под руку.
— Очень
хорошо, — сказал председатель, очевидно довольный достигнутыми результатами. — Так расскажите, как было дело, — сказал он, облокачиваясь на спинку и кладя обе руки на стол. — Расскажите
всё, как было. Вы можете чистосердечным признанием облегчить свое положение.
— Да, как же, князь Нехлюдов? Очень приятно, мы уже встречались, — сказал председатель, пожимая руку и с удовольствием вспоминая, как
хорошо и весело он танцовал — лучше
всех молодых — в тот вечер, как встретился с Нехлюдовым. — Чем могу служить?
Хотя Нехлюдов
хорошо знал и много paз и за обедом видал старого Корчагина, нынче как-то особенно неприятно поразило его это красное лицо с чувственными смакующими губами над заложенной за жилет салфеткой и жирная шея, главное —
вся эта упитанная генеральская фигура. Нехлюдов невольно вспомнил то, что знал о жестокости этого человека, который, Бог знает для чего, — так как он был богат и знатен, и ему не нужно было выслуживаться, — сек и даже вешал людей, когда был начальником края.
Рядом с Нехлюдовым стоял
хорошо одетый,
весь бритый, полный румяный человек с узелком, очевидно белья, в руке.
—
Хорошо, я сделаю, узнаю, — сказал Нехлюдов,
всё более и более удивляясь ее развязности. — Но мне о своем деле хотелось поговорить с вами. Вы помните, что я вам говорил тот раз? — сказал он.
Нехлюдову приятно было теперь вспомнить
всё это; приятно было вспомнить, как он чуть не поссорился с офицером, который хотел сделать из этого дурную шутку, как другой товарищ поддержал его и как вследствие этого ближе сошелся с ним, как и
вся охота была счастливая и веселая, и как ему было
хорошо, когда они возвращались ночью назад к станции железной дороги.
Нехлюдову вспомнилось
всё это и больше
всего счастливое чувство сознания своего здоровья, силы и беззаботности. Легкие, напруживая полушубок, дышат морозным воздухом, на лицо сыплется с задетых дугой веток снег, телу тепло, лицу свежо, и на душе ни забот, ни упреков, ни страхов, ни желаний. Как было
хорошо! А теперь? Боже мой, как
всё это было мучительно и трудно!..
А у нас
всё прошло очень
хорошо.
Благодаря ей, может быть, и мне, без ложной скромности скажу, удалось
всё изменить, и изменить так, что нет уже тех ужасов, которые были прежде, а им прямо там очень
хорошо.
—
Хорошо тебе говорить — порядок, сила наша не берет, — возразил высокий черноволосый, обросший
весь волосами, нестарый мужик.
«А вдруг
всё это я выдумал и не буду в силах жить этим: раскаюсь в том, что я поступил
хорошо», сказал он себе и, не в силах ответить на эти вопросы, он испытал такое чувство тоски и отчаяния, какого он давно не испытывал. Не в силах разобраться в этих вопросах, он заснул тем тяжелым сном, которым он, бывало, засыпал после большого карточного проигрыша.
— Тогда он, — продолжала Лидия, волнуясь и торопясь, — стал уговаривать меня. «
Всё, говорит, что вы мне скажете, никому повредить не может, а напротив… Если вы скажете, то освободите невинных, которых мы, может быть, напрасно мучим». Ну, а я всё-таки сказала, что не скажу. Тогда он говорит: «Ну,
хорошо, не говорите ничего, а только не отрицайте того, что я скажу». И он стал называть и назвал Митина.
Топоров, как и
все люди, лишенные основного религиозного чувства, сознанья равенства и братства людей, был вполне уверен, что народ состоит из существ совершенно других, чем он сам, и что для народа необходимо нужно то, без чего он очень
хорошо может обходиться.
Когда он возвращался домой по Невскому, он впереди себя невольно заметил высокую, очень
хорошо сложенную и вызывающе-нарядно одетую женщину, которая спокойно шла по асфальту широкого тротуара, и на лице ее и во
всей фигуре видно было сознание своей скверной власти.
Тарас говорил про себя, что когда он не выпьет, у него слов нет, а что у него от вина находятся слова хорошие, и он
всё сказать может. И действительно, в трезвом состоянии Тарас больше молчал; когда же выпивал, что случалось с ним редко и и только в особенных случаях, то делался особенно приятно разговорчив. Он говорил тогда и много и
хорошо, с большой простотою, правдивостью и, главное, ласковостью, которая так и светилась из его добрых голубых глаз и не сходящей с губ приветливой улыбки.
— Мне
всё равно, несите, коли хотите. Вам
хорошо жалеть их, а убежит, кто отвечать будет?
— Ну,
хорошо, — сказала Марья Павловна и, по-детски двигаясь
всем телом со стороны в сторону и этим движением глубже усаживаясь на нарах, приготовилась слушать, глядя куда-то вдаль своими красивыми бараньими глазами.
— Она? — Марья Павловна остановилась, очевидно желая как можно точнее ответить на вопрос. — Она? — Видите ли, она, несмотря на ее прошедшее, по природе одна из самых нравственных натур… и так тонко чувствует… Она любит вас,
хорошо любит, и счастлива тем, что может сделать вам хоть то отрицательное добро, чтобы не запутать вас собой. Для нее замужество с вами было бы страшным падением, хуже
всего прежнего, и потому она никогда не согласится на это. А между тем ваше присутствие тревожит ее.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ему
всё бы только рыбки! Я не иначе хочу, чтоб наш дом был первый в столице и чтоб у меня в комнате такое было амбре, чтоб нельзя было войти и нужно бы только этак зажмурить глаза. (Зажмуривает глаза и нюхает.)Ах, как
хорошо!
Анна Андреевна. Очень почтительным и самым тонким образом.
Все чрезвычайно
хорошо говорил. Говорит: «Я, Анна Андреевна, из одного только уважения к вашим достоинствам…» И такой прекрасный, воспитанный человек, самых благороднейших правил! «Мне, верите ли, Анна Андреевна, мне жизнь — копейка; я только потому, что уважаю ваши редкие качества».
Осип. Любит он, по рассмотрению, что как придется. Больше
всего любит, чтобы его приняли
хорошо, угощение чтоб было хорошее.
Сначала он принял было Антона Антоновича немного сурово, да-с; сердился и говорил, что и в гостинице
все нехорошо, и к нему не поедет, и что он не хочет сидеть за него в тюрьме; но потом, как узнал невинность Антона Антоновича и как покороче разговорился с ним, тотчас переменил мысли, и, слава богу,
все пошло
хорошо.
Анна Андреевна. Но только какое тонкое обращение! сейчас можно увидеть столичную штучку. Приемы и
все это такое… Ах, как
хорошо! Я страх люблю таких молодых людей! я просто без памяти. Я, однако ж, ему очень понравилась: я заметила —
все на меня поглядывал.