Неточные совпадения
— Chère Анна Михайловна, — сказал он с своею всегдашнею фамильярностью и скукой в голосе, — для меня почти невозможно сделать то, что́ вы хотите; но чтобы доказать вам, как я люблю вас и чту память покойного
отца вашего, я сделаю невозможное: сын ваш будет переведен в гвардию, вот вам моя
рука. Довольны вы?
— Ну, сударыня, — начал старик, пригнувшись близко к дочери над тетрадью и положив одну
руку на спинку кресла, на котором сидела княжна, так что княжна чувствовала себя со всех сторон окруженною тем табачным и старчески-едким запахом
отца, который она так давно знала. — Ну, сударыня, треугольники эти подобны; изволишь видеть, угол abc…
И в то время как князь Андрей (не с тем брюзгливым выражением лица и манерами, которые он напускал на себя в гостиных, а с тем оживленным лицом, которое у него было, когда он разговаривал с Пьером) входил к
отцу, старик сидел в уборной на широком, сафьяном обитом, кресле, в пудроманте, предоставляя свою голову
рукам Тихона.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик-запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув
рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То-то, братцы, будет слава нам с Каменскиим
отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим
отцом» вставляли слова: «Кутузовым
отцом».
— Слава Богу! — сказал он. — Жена мне всё сказала! — Он обнял одною
рукой Пьера, другою — дочь. — Друг мой Леля! Я очень, очень рад. — Голос его задрожал. — Я любил твоего
отца… и она будет тебе хорошая жена… Бог да благословит вас!…
— Non, non, non! Quand votre père m’écrira, que vous vous conduisez bien, je vous donnerai ma main à baiser. Pas avant. [Нет, нет, нет! Когда
отец ваш напишет мне, что вы себя ведете хорошо, тогда я дам вам поцеловать
руку. Не прежде.] —
Лицо Элен сделалось страшно: она взвизгнула и отскочила от него. Порода
отца сказалась в нем. Пьер почувствовал увлечение и прелесть бешенства. Он бросил доску, разбил ее и, с раскрытыми
руками подступая к Элен, закричал: «Вон!!» таким страшным голосом, что во всем доме с ужасом услыхали этот крик. Бог знает, что́ бы сделал Пьер в эту минуту, ежели бы Элен не выбежала из комнаты.
«Ваш сын, в моих глазах, писал Кутузов, с знаменем в
руках, впереди полка, пал героем, достойным своего
отца и своего отечества. К общему сожалению моему и всей армии, до сих пор неизвестно — жив ли он, или нет. Себя и вас надеждой льщу, что сын ваш жив, ибо в противном случае в числе найденных на поле сражения офицеров, о коих список мне подан через парламентеров, и он бы поименован был».
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что-то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к
отцу, подошла к нему, взяла его за
руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
Через два часа после этого князь Андрей тихими шагами вошел в кабинет к
отцу. Старик всё уже знал. Он стоял у самой двери, и, как только она отворилась, старик молча старческими, жесткими
руками, как тисками, обхватил шею сына и зарыдал как ребенок.
— Что́ же делать! С кем это не случалось, — сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целою жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать
руки своего
отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
— Так весело, как никогда в жизни! — сказала она, и князь Андрей заметил, как быстро поднялись было ее худые
руки, чтоб обнять
отца и тотчас же опустились. Наташа была так счастлива, как никогда еще в жизни. Она была на той высшей ступени счастия, когда человек делается вполне добр и хорош, и не верит в возможность зла, несчастия и горя.
Ни
отец и мать, ни Соня, ни сам князь Андрей не могли предвидеть того, как подействует на Наташу расставанье с ее женихом. Красная и взволнованная, с сухими глазами, она ходила этот день по дому, занимаясь самыми ничтожными делами, как будто не понимая того, что́ ожидает ее. Она не плакала и в ту минуту, как он, прощаясь, последний раз поцеловал ее
руку.
Однажды в Москве, в присутствии княжны Марьи (ей казалось, что
отец нарочно при ней это сделал), старый князь поцеловал у m-lle Bourienne
руку и, притянув ее к себе, обнял лаская.
— Но что́ же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтоб они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею… Вы их давно знаете, — сказала княжна Марья, — скажите мне, положа
руку на сердце, всю истинную правду, что́ это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли
отца, что я бы желала знать…
Потом она помнила, что попросила у
отца позволения выйти в уборную оправить платье, что Элен вышла за ней, говорила ей смеясь о любви ее брата и что в маленькой диванной ей опять встретился Анатоль, что Элен куда-то исчезла, они остались вдвоем и Анатоль, взяв ее за
руку, нежным голосом сказал...
— Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! — сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно, — в моем доме, — мерзавка-девчонка, только
отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову
руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
Ну, у
отца твоего немец-лакей, и он прекрасный лакей и удовлетворит всем его нуждам лучше тебя, и пускай он служит; но ежели
отец при смерти болен, ты прогонишь лакея и своими непривычными, неловкими
руками станешь ходить за
отцом, и лучше успокоишь его, чем искусный, но чужой человек.
У
отца его трактир тут у Каменного моста, так в трактире, знаете, большой образ Бога Вседержителя, и представлен в одной
руке скипетр, в другой держава; так он взял этот образ домой на несколько дней и чтό же сделал!
Когда она вошла в залу,
отец быстро выходил из комнаты графини. Лицо его было сморщено и мокро от слез. Он видимо выбежал из той комнаты, чтобы дать волю давившим его рыданиям. Увидав Наташу, он отчаянно взмахнул
руками и разразился болезненно судорожными всхлипываниями, исказившими его круглое, мягкое лицо.
Она подбежала к
отцу, но он, бессильно махая
рукой, указывал на дверь матери.
— Да, да! — И Николай, взяв на свою сильную
руку дочь, высоко поднял ее, посадил на плечо, перехватив за ножки, и стал с ней ходить по комнате. У
отца и у дочери были одинаково бессмысленно-счастливые лица.
— Он, он, Nicolas, — сказала через несколько минут графиня Марья, возвращаясь в комнату. — Теперь ожила наша Наташа. Надо было видеть ее восторг и как ему досталось сейчас же за то, что он просрочил. — Ну, пойдем скорее, пойдем! Расстаньтесь же наконец, — сказала она, улыбаясь глядя на девочку, жавшуюся к
отцу. Николай вышел, держа дочь за
руку.
Неточные совпадения
Злодей! вяжите
руки мне, // Ведите в суд меня!» // Чтоб хуже не случилося, //
Отец связал сердечного, // Приставил караул.
В следующую речь Стародума Простаков с сыном, вышедшие из средней двери, стали позади Стародума.
Отец готов его обнять, как скоро дойдет очередь, а сын подойти к
руке. Еремеевна взяла место в стороне и, сложа
руки, стала как вкопанная, выпяля глаза на Стародума, с рабским подобострастием.
Г-жа Простакова. Старинные люди, мой
отец! Не нынешний был век. Нас ничему не учили. Бывало, добры люди приступят к батюшке, ублажают, ублажают, чтоб хоть братца отдать в школу. К статью ли, покойник-свет и
руками и ногами, Царство ему Небесное! Бывало, изволит закричать: прокляну ребенка, который что-нибудь переймет у басурманов, и не будь тот Скотинин, кто чему-нибудь учиться захочет.
Она поехала в игрушечную лавку, накупила игрушек и обдумала план действий. Она приедет рано утром, в 8 часов, когда Алексей Александрович еще, верно, не вставал. Она будет иметь в
руках деньги, которые даст швейцару и лакею, с тем чтоб они пустили ее, и, не поднимая вуаля, скажет, что она от крестного
отца Сережи приехала поздравить и что ей поручено поставить игрушки у кровати сына. Она не приготовила только тех слов, которые она скажет сыну. Сколько она ни думала об этом, она ничего не могла придумать.
Княгиня сидела в кресле молча и улыбалась; князь сел подле нее. Кити стояла у кресла
отца, всё не выпуская его
руку. Все молчали.