Неточные совпадения
Князь Андрей отвечал. После этого вопроса следовали другие, столь же простые вопросы: «здоров ли Кутузов? как давно
выехал он из Кремса?» и т. п. Император говорил с таким выражением, как будто вся цель его состояла только в том, чтобы сделать известное количество вопросов. Ответы же
на эти вопросы, как было слишком очевидно, не могли интересовать его.
Около Эцельсдорфа князь Андрей
выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия.
Они
выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
Князь Андрей,
выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли
на левом и
на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собою. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.
Князь Багратион,
выехав на самый высокий пункт нашего правого фланга, стал спускаться книзу, где слышалась перекатная стрельба и ничего не видно было от порохового дыма.
Первое, что́ он увидел,
выезжая на то пространство, которое занимали пушки Тушина, была отпряженная лошадь с перебитою ногой, которая ржала около запряженных лошадей.
Ростов, продолжая оглядываться
на огни и крики, поехал с унтер-офицером навстречу нескольким верховым, ехавшим по линии. Один был
на белой лошади. Князь Багратион с князем Долгоруковым и адъютантами
выехали посмотреть
на странное явление огней и криков в неприятельской армии. Ростов, подъехав к Багратиону, рапортовал ему и присоединился к адъютантам, прислушиваясь к тому, что́ говорили генералы.
Выехав на дорогу, он придержал лошадь в нерешительности: ехать по ней, или пересечь ее и ехать по черному полю в гору.
Перед утром он задремал
на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел
на лошадь и
выехал в поле.
По большой дороге,
на которую он
выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты всех родов войск, раненые и нераненые.
— Ах, как хорошо, отлично! — приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года,
на душе его и
на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как
выехал из дома.
На Пьера опять нашла та тоска, которой он так боялся. Он три дня после произнесения своей речи в ложе лежал дома
на диване, никого не принимая и никуда не
выезжая.
Притом же дела Ростовых были очень расстроены, чего не мог не знать жених, а главное, Вере было 24 года, она
выезжала везде, и, несмотря
на то, что она несомненно была хороша и рассудительна, до сих пор никто никогда ей не сделал предложения.
Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо
выехать в дрожечках
на оставленный ему лаз.
Едва он
выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе
на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
— Чтó за прелесть этот дядюшка! — сказала Наташа, когда они
выехали на большую дорогу.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу.
На другой день Наполеон, обогнав армию, в коляске подъехал к Неману, и с тем чтоб осмотреть местность переправы, переоделся в польский мундир и
выехал на берег.
Выехав в ночь с 13-го
на 14-е, Балашев, сопутствуемый трубачом и двумя казаками, к рассвету приехал в деревню Рыконты
на французские аванпосты по сю сторону Немана. Он был остановлен французскими кавалерийскими часовыми.
Французский гусарский полковник, видимо только что с постели,
выехал из деревни
на красивой, сытой, серой лошади, сопутствуемый двумя гусарами.
На офицере,
на солдатах и
на их лошадях был вид довольства и щегольства.
Они проехали деревню Рыконты мимо французских гусарских коновязей, часовых и солдат, отдававших честь своему полковнику и с любопытством осматривавших русский мундир, и
выехали на другую сторону села. По словам полковника, в двух километрах был начальник дивизии, который примет Балашева и проводит его по назначению.
Только что они
выехали за корчму
на гору, как навстречу им из под горы показалась кучка всадников, впереди которой
на вороной лошади с блестящею
на солнце сбруей ехал высокий ростом человек в шляпе с перьями, с черными, завитыми по плечи, волосами, в красной мантии и с длинными ногами, выпяченными вперед, как ездят французы. Человек этот поехал галопом навстречу Балашеву, блестя и развеваясь
на ярком июньском солнце своими перьями, каменьями и золотыми галунами.
На другой день Даву
выехал рано утром, и, пригласив к себе Балашева, внушительно сказал ему, что он просит его оставаться здесь, подвигаться вместе с багажом, ежели они будут иметь
на то приказания, и не разговаривать ни с кем кроме господина де-Кастре.
Четвертое направление было направление, которого самым видным представителем был великий князь, наследник-цесаревич, не могший забыть своего Аустерлицкого разочарования, где он, как
на смотр,
выехал пред гвардию в каске и колете, рассчитывая молодецки раздавить французов, и, попав неожиданно в первую линию, насилу ушел в общем смятении.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял
на дороге. Послышалась команда: «садись!» — солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов,
выехав вперед, скомандовал: «марш!» и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшею впереди пехотой и батареей.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему
выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя
на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи
на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также
на телеге, ожидая того, чтобы можно было
выехать.
— Простите, mon cousin, что я пришла к вам, — сказала она укоризненно-взволнованным голосом. — Ведь надо наконец
на что-нибудь решиться! Что́ ж это будет такое? Все
выехали из Москвы, и народ бунтует. Что ж мы остаемся?
Приехав домой, Пьер отдал приказание своему всё знающему, всё умеющему, известному всей Москве, кучеру Евстафьевичу о том, что он в ночь едет в Можайск к войску, и чтобы туда были высланы его верховые лошади. Всё это не могло быть сделано в тот же день, и потому, по представлению Евстафьевича, Пьер должен был отложить свой отъезд до другого дня, с тем чтобы дать время подставам
выехать на дорогу.
24-го числа прояснело после дурной погоды, и в этот день после обеда Пьер
выехал из Москвы. Ночью, переменя лошадей в Перхушкове, Пьер узнал, что в этот вечер было большое сражение. Рассказывали, что здесь, в Перхушкове, земля дрожала от выстрелов.
На вопросы Пьера о том, кто победил, никто не мог дать ему ответа. (Это было сражение 24-го числа при Шевардине.)
На рассвете Пьер подъезжал к Можайску.
Наполеон,
выехав 24-го к Валуеву, не увидал (как говорится в историях) позиции русских от Утицы к Бородину (он не мог увидать эту позицию, потому что ее не было), и не увидал передового поста русской армии, а наткнулся в преследовании русского ариергарда
на левый фланг позиции русских,
на Шевардинской редут, и неожиданно для русских перевел войска через Колочу.
Ежели бы Наполеон не
выехал вечером 24-го числа
на Колочу, и не велел бы тотчас же вечером атаковать редут, а начал бы атаку
на другой день утром, то никто бы не усомнился в том, что Шевардинский редут был левый фланг нашей позиции; и сражение произошло бы так, как мы его ожидали.
Въехав
на гору и
выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков-ополченцев с крестами
на шапках и в белых рубашках, которые, с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что-то работали направо от дороги,
на огромном кургане, обросшем травою.
Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту,
на который Пьеру указывал офицер с кургана, как
на центр позиции, и у которого
на берегу лежали ряды скошенной пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек
выехали к высокому кургану,
на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского или курганной батареи.
Проехав версты две по лесу, они
выехали на поляну,
на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Генерал, за которым скакал Пьер, спустившись под гору, круто повернул влево и Пьер, потеряв его из вида, вскакал в ряды пехотных солдат, шедших впереди его. Он пытался
выехать из них то вперед, то влево, то вправо; но везде были солдаты, с одинаково-озабоченными лицами, занятыми каким-то невидным, но очевидно важным делом. Все с одинаково-недовольно-вопросительным взглядом смотрели
на этого толстого человека в белой шляпе, неизвестно для чего топчущего их своею лошадью.
Так два полка кавалерии поскакали через Семеновский овраг, и только что
выехали на гору, повернулись, и во весь дух поскакали назад.
Наполеон
выехал на высоту Семеновского и сквозь дым увидал ряды людей в мундирах цветов, непривычных для его глаза.
Он взглянул
на грязный постоялый двор, в середине которого у колодца солдаты поили худых лошадей, и с которого в ворота
выезжали подводы.
Кто говорил о том, что не велено никому
выезжать; кто, напротив, рассказывал, что подняли все иконы из церквей и что всех высылают насильно; кто говорил, что было еще сраженье после Бородинского, в котором разбиты французы; кто говорил напротив, что всё русское войско уничтожено; кто говорил о Московском ополчении, которое пойдет, с духовенством впереди,
на Три Горы; кто потихоньку рассказывал, что Августину не велено
выезжать, что пойманы изменники, что мужики бунтуют и грабят тех, кто
выезжает, и т. п. и т. п.
— Мама, — кричала Наташа, — я вам голову дам
на отсечение, что это он. Я вас уверяю. Постой, постой, — кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской
выехали еще подводы и экипажи, и
на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться.
Артиллерия
на рысях
выехала из-за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась
на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
Москва должна была сгорать вследствие того, что из нее
выехали жители и так же неизбежно, как должна загореться куча стружек,
на которую в продолжение нескольких дней будут сыпаться искры огня.
Императрица же Елизавета Алексеевна
на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом, изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, чтò лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя
выедет из Петербурга.
Княжна Марья не
выезжала по случаю траура, а Николай не считал приличным бывать у них; но губернаторша всё-таки продолжала свое дело сватовства и передав Николаю то лестное, чтò сказала про него княжна Марья, и обратно, настаивала
на том, чтобы Ростов объяснился с княжной Марьей. Для этого объяснения она устроила свиданье между молодыми людьми у архиерея перед обедней.
На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился Богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и
выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны.
По этим-то лесам целый день, то углубляясь в середину их, то
выезжая на опушку, ехал с партией Денисов, не выпуская из виду двигавшихся французов.
Выехав на просеку, по которой видно было далеко направо, Денисов остановился.
Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали
на ту просеку, с которой Денисов смотрел
на лагерь и,
выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупною рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.