Неточные совпадения
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он
не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали
разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера,
развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели,
не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
Осень была, в общем, погожая, а им казалось, что царит непрестанный холод и ненастье: при дожде, без огня, прели в сырости, утомлялись мокротою, дышали паром; не было дождя — от страха
не разводили огня и осеннюю долгую ночь дрожали в ознобе.
И губернатор рассказал, как во время последней русско-турецкой войны, в одну морозную ночь отряд, в котором он находился, стоял неподвижно тринадцать часов в снегу под пронзительным ветром; из страха быть замеченным, отряд
не разводил огня, молчал, не двигался; запрещено было курить…
Неточные совпадения
запел он и, сунув палку под мышку, потряс свободной рукой ствол молодой сосны. — Костерчик
разведи, только — чтобы
огонь не убежал. Погорит сушняк — пепел будет, дунет ветер — нету пеплу! Все — дух. Везде. Ходи в духе…
— Старой кухни тоже нет; вот новая, нарочно выстроила отдельно, чтоб в дому
огня не разводить и чтоб людям
не тесно было. Теперь у всякого и у всякой свой угол есть, хоть маленький, да особый. Вот здесь хлеб, провизия; вот тут погреб новый, подвалы тоже заново переделаны.
Болота так задержали нас, что мы
не могли доехать до станции и остановились в пустой, брошенной юрте, где
развели огонь, пили чай и ночевали.
«Слава Богу, если еще есть поварня! — говорил отец Никита, — а то и
не бывает…» — «Как же тогда?» — «Тогда ночуем на снегу». — «Но
не в сорок градусов, надеюсь». — «И в сорок ночуем: куда ж деться?» — «Как же так? ведь, говорят, при 40˚ дышать нельзя…» — «Трудно, грудь режет немного, да дышим. Мы
разводим огонь, и притом в снегу тепло. Мороз ничего, — прибавил он, — мы привыкли, да и хорошо закутаны. А вот гораздо хуже, когда застанет пурга…»
Однако разговором дела
не поправишь. Я взял свое ружье и два раза выстрелил в воздух. Через минуту откуда-то издалека послышался ответный выстрел. Тогда я выстрелил еще два раза. После этого мы
развели огонь и стали ждать. Через полчаса стрелки возвратились. Они оправдывались тем, что Дерсу поставил такие маленькие сигналы, что их легко было
не заметить. Гольд
не возражал и
не спорил. Он понял, что то, что ясно для него, совершенно неясно для других.