Неточные совпадения
[Русские
вели себя доблестно, и вещь — редкая на
войне, две массы пехоты шли решительно одна против другой, и ни одна из двух
не уступила до самого столкновения»].
— Да, видел и убедился, что он боится генерального сражения более всего на свете, — повторил Долгоруков, видимо, дорожа этим общим выводом, сделанным им из его свидания с Наполеоном. — Ежели бы он
не боялся сражения, для чего бы ему было требовать этого свидания,
вести переговоры и, главное, отступать, тогда как отступление так противно всей его методе ведения
войны? Поверьте мне: он боится, боится генерального сражения, его час настал. Это я вам говорю.
Ежели бы Наполеон
не оскорбился требованием отступить за Вислу и
не велел наступать войскам,
не было бы
войны; но ежели бы все сержанты
не пожелали поступить на вторичную службу, тоже
войны не могло бы быть.
Я скажу депутации, что я
не хотел и
не хочу
войны; что я
вел войну только с ложною политикой их Двора, что я люблю и уважаю Александра, и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов.
Убегая из Москвы, люди этого войска захватили с собой всё, чтò было награблено. Наполеон тоже увозил с собой свой собственный trésor. [сокровище.] Увидав обоз, загромождавший армию, Наполеон ужаснулся (как говорит Тьер). Но он, с своею опытностью
войны,
не велел сжечь все лишние повозки, как он это сделал с повозками маршала, подходя к Москве; он посмотрел на эти коляски и кареты, в которых ехали солдаты, и сказал, что это очень хорошо, что экипажи эти употребятся для провианта, больных и раненых.
Во время народной
войны лицо это бездействует, так как оно
не нужно. Но как скоро является необходимость общей европейской
войны, лицо это в данный момент является на свое место, и соединяя европейские народы,
ведет их к цели.
Неточные совпадения
Смотритель подумал с минуту и отвечал, что в истории многое покрыто мраком; но что был, однако же, некто Карл Простодушный, который имел на плечах хотя и
не порожний, но все равно как бы порожний сосуд, а
войны вел и трактаты заключал.
— Да, так видите, панове, что
войны не можно начать. Рыцарская честь
не велит. А по своему бедному разуму вот что я думаю: пустить с челнами одних молодых, пусть немного пошарпают берега Натолии. [Натолия — Анаталия — черноморское побережье Турции.] Как думаете, панове?
Так я все
веду речь эту
не к тому, чтобы начать
войну с бусурменами: мы обещали султану мир, и нам бы великий был грех, потому что мы клялись по закону нашему.
Она понимала, что если она до сих пор могла укрываться от зоркого взгляда Штольца и
вести удачно
войну, то этим обязана была вовсе
не своей силе, как в борьбе с Обломовым, а только упорному молчанию Штольца, его скрытому поведению. Но в открытом поле перевес был
не на ее стороне, и потому вопросом: «как я могу знать?» она хотела только выиграть вершок пространства и минуту времени, чтоб неприятель яснее обнаружил свой замысел.
В особенности развращающе действует на военных такая жизнь потому, что если невоенный человек
ведет такую жизнь, он в глубине души
не может
не стыдиться такой жизни. Военные же люди считают, что это так должно быть, хвалятся, гордятся такою жизнью, особенно в военное время, как это было с Нехлюдовым, поступившим в военную службу после объявления
войны Турции. «Мы готовы жертвовать жизнью на
войне, и потому такая беззаботная, веселая жизнь
не только простительна, но и необходима для нас. Мы и
ведем ее».